– Видно? – спросил я, стараясь не выдать волнения.
– Что? – не понял Абалакин. – Ах, это… Видно, почти на пределе. Хотите поглядеть? Там в центре желтоватая звездочка.
– И все? – спросил я с наигранным разочарованием.
– Все, – подтвердил Абалакин. – Слишком далекая звезда, даже в максимуме не очень-то яркая.
Я посмотрел в искатель. Пришлось нагнуться, вывернуть шею. Долго в таком положении не выдержать, а что я смогу разглядеть за минуту-другую? В темно-синем блюдечке («А засветка поля зрения здесь сильнее, чем на Четырехметровом», – подумал я) плавало несколько неярких звезд. Посредине я разглядел нечто очень слабое, неощутимое, как огонек свечи на вершине Медвежьего Уха.
Я не почувствовал мгновения прибытия, все произошло очень быстро, как в любительском фильме с трансфокатором. Я не заметил, как изменилась звезда, – не обратил внимания. Но зеленая моя планета все так же плыла по своей орбите справа от звезды, и сначала мне показалось, что ровно ничего не изменилось за две ночи. Но это был обман зрения, просто я еще не вгляделся. Потом я увидел.
Планета горела. Горела суша, покрытая сплошной, густой и липкой маслянисто-черной мглой. Сквозь клочковатый дым пробивались языки пламени. Мне они казались языками, за сотни световых лет, а там, вблизи, это были, наверно, океаны пламени, гудящие, ревущие, беспощадные, тупо съедающие все: почву, металл, постройки, машины, растения, стада животных – все, все, все…
И горело море. Наверно, в их океанах была не вода, а какая-то другая жидкость: иссиня-голубая в прошедшие мирные дни, а теперь такая тускло-желтая, вся встопорщенная красной рябью. Пламя в океане поразило меня больше всего, поразило ощущением совершенной безнадежности. Если горит океан – конец всему. Кожей лица я чувствовал, как согрелось от моего прикосновения стекло окуляра. Но мне казалось, что это пожар умиравшей планеты согрел за много парсеков стекло и металл. Я знал, что ничего больше сегодня не увижу – слишком слаб телескоп, – но все на что-то надеялся. Я хотел знать – спаслись ли они? Спрятались под землей? Скрылись в бронированных постройках? Улетели да диске-звездолете?
И в это время на ночной стороне планеты, где в серой мгле рваные клочья пламени были особенно заметны, выступили какие-то белые точки, похожие на маленьких мошек. Они возникали в пламени и разлетались во все стороны, как искры на ветру. Мне начало казаться, что точки – живые. Они вели себя как бактерии на предметном столике микроскопа. Конечно, они были живыми: я увидел, как одна из точек затрепыхалась, удлинилась и, совсем как в учебнике биологии, разделилась на две половинки, две точечки, которые сразу разбрелись в разные стороны, затерялись среди таких же точечек-бактерий, и снова забулькала, закипела мешанина точечек и пламени.
Неожиданно точки сорвались с мест, понеслись