– Что это? – спросил Саморуков и поднял со стола пластинку со спектрограммой.
– Наверное, сегодняшний спектр, – предположил я, подивившись быстроте, с какой ребята из фотолаборатории обработали отснятый материал.
– Сегодняшний, – согласился Саморуков. – Но почему вы думаете, что это спектр? Это каша. Спектр сравнения смещен. Сильнейшая передержка. Засветка поля. Пять часов, вы понимаете это? Кто мне сейчас даст еще пять часов наблюдений? А звезда, между прочим, уходит, и новый цикл можно будет провести не раньше следующего лета.
Я молчал. Саморуков сел за стол, аккуратно спрятал пластинку в пакет, сложил на подбородке руки, смотрел в окно. Молчание становилось невыносимым, но я точно знал, что первым не заговорю. Терпеть не могу оправдываться, даже если виноват. Тем более, сейчас. Ведь шеф не знает, что звезда вот-вот вспыхнет, наблюдать нужно непрерывно, и теперь мы не увидим этой гибели.
Как же так получилось? В камере главного фокуса, наверное, иначе расположены тумблеры, да и работал я в полной темноте – мог ошибиться. Это легко выяснить, а может, уже выяснено: операции управления идут в память машины.
– Так, – сказал, наконец, Саморуков. – Я тоже виноват. Не подумал о том, что вы здесь без году неделя и на вас еще нельзя полностью полагаться. А мне нужны люди, на которых я могу положиться полностью. И чтобы вы это поняли, Костя, получите выговор в приказе.
– Михаил Викторович, – сказал я, подыскивая слова. Я решительно не знал что говорить, и когда слова были произнесены, они оказались для меня такой же неожиданностью, как для шефа, – звезда эта сегодня взорвалась.
Шеф поднял взгляд, посмотрел на меня без всякого выражения.
– Идите, Костя, – сказал он. – Что еще за фантазии?
Юру я нашел в библиотеке. Он просматривал новые журналы и вполголоса разговаривал с Ларисой.
– Что шеф? – спросил Юра, отложив журнал.
В нескольких словах я пересказал разговор.
– Ты действительно видел? – сказала Лариса. – Или это твоя фантазия из тех, что ты рассказываешь Людочке?
– Что-то он видел наверняка, – вместо меня ответил Юра. – Спектр засвечен, и на нем ярие полосы. Если яркость звезды за время экспозиции сильно возросла, то понятно, почему спектр плохо получился. Экспозиция оказалась слишком длительной. Конечно, если звезда действительно вспыхнула…
Юра вышел, а я остался.
– Иди отдохни, – сказала Лариса. – У тебя круги под глазами.
– Здесь тепло, – сообщил я.
Лариса посмотрела на меня удивленно.
– Костя, – сказала она, – что происходит? Эти твои фантазии…
– Давай-давай, – пробормотал я. – На меня