Охранница, что постарше (ей, пожалуй, было под пятьдесят), постучалась в дверь. Она отворилась сразу же, без промедления, словно бы там, за тонкой фанерной перегородкой, давно уже ждали. На них сурово и с некоторым вызовом глянула пожилая хозяйка в чистом, очевидно – только что выглаженном фартуке, лысоватая, с изъеденным рябью носом.
– Нам нужна Марта Штейр, – отчеканила охранница, – вы получали извещение?
– Получали… – буркнула хозяйка, кидая, короткий, острый взгляд на Густаффсона, – да только она не выйдет.
– Что значит не выйдет?
Хозяйка помялась:
– Волнуется она… сидит у себя, заперлась. Ревёт поди. Меня не пускает, бестолковка…
Охранницу ответ совершенно не смутил:
– Это не имеет значения. У вас кухня, продукты есть?
– А как же, – усмехнулась старуха, – живём на овощах, как не быть. Я всё приготовила ещё вчера, там и запеканка, и суп томатный, и лепёшек целая кастрюля… да вы проходите, я сейчас всё поставлю…
– Нет, – охранница решительно покачала головой, – у нас протокол. Вам придётся уйти, приходите завтра к обеду… можно к одиннадцати. Есть куда пойти?
Старуха колебалась: ей, по всей видимости, очень хотелось бы остаться.
– Так хозяйство же… – начала она, – у нас же свиньи лезут, кто их чесать-то будет нынче?
– Рядовой Пек почешет, – охранница кивнула на свою напарницу, – покажете, где сарай.
Старуха тяжело вздохнула и снова посмотрела на сержанта. Густаффсон стоял у колодезного сепаратора и пытался раскурить короткую керамическую трубку; но то ли воздух был слишком влажным от испарений, то ли табак слежался – ничего не получалось. Старуха прищурилась и сказала вполголоса:
– Так это… пару лет назад к соседям приходил один фронтовой… вроде похож был, только с усами и без тросточки – они не братья, случаем?
Лицо охранницы закаменело:
– Не могу знать. Фрау Мазур, освободите помещение, и побыстрее!
Старуху спровадили; когда она, печально кряхтя и делая вид, что ей тяжело ходить, ковыляла мимо Густаффсона с узелком в руках, он вдруг сделал шаг и мягко подхватил её под локоть:
– Матушка Ядвига, вам спасибо большое, – тихо сказал он, – за всех нас.
Хозяйка вздрогнула и удивлённо посмотрела ему в глаза. Он сжал ей плечо и стал подниматься на крыльцо. Дождь уже закончился.
– Не выйду!
– Марта, послушай… что же мне, одному тут н-ночевать?
– Я боюсь… Я тебя не знаю.
– Так-то да, но ведь и я тебя не знаю! Может, я тоже б-боюсь? Хочешь чаю? Здесь печка