– Сынок мой! – земля содрогнулась и на берегу оказалась огромная и довольно пугающая женщина. Волосы её были длинными и спутанными, казалось, много лет их не касался гребень. Роста она была высокого, а толщины просто необъятной – подобно целому стаду бегемотов, она двигалась, колыхаясь, мелкими семенящими шажками. Её руки и ноги были просто невероятно крупными. Но глаза были огромными и прекрасными, намекая на то, что в юности эта женщина была весьма недурна собой. Подбежав к бывшему крокодилу, страшная женщина заключила его в объятья, в которых немаленький асур почти утонул. Приласкав сына, женщина наконец выпустила его, и он удалился под наставления отца о том, что не надо впредь быть таким жадным.
– Я понял, отец: надо держаться того, чего имеешь, и не пытаться добыть слишком многое, – признался асур, злобно глянув на Чандру.
– Ну хотя бы такой урок, уже неплохо, – вздохнул Кашьяпа, провожая асура взглядом. Но огромная женщина не собиралась останавливаться.
– Сома! Деточка моя! Иди сюда, золотко, дай я тебя расцелую! – воскликнула она и раскрыла безразмерные объятья Чандре.
– Тётушка Дити, матушка Бхуми-дэви, – поклонился тот и не стал уклоняться от ласки женщины.
– Тётя Дити?! – с ужасом воскликнули Индра и Сурья одновременно.
– Как же её… ну и вид, – произнес Индра с чувством облегчения от того, что это не его сейчас тётя заключает в объятья, и покосился на свою супругу Шачи. Та, хоть и была матерью множества детей, выглядела стройной, как девушка, что успокоило немного дэвраджа.
– Лёгонький, как пёрышко! Потому твоё присутствие не заметила! Дорогой, как же я рада тебя обнять! Ты всегда надо мной, видеть видно, а потрогать нельзя. Кушать будешь, мой милый? – говорила Бхуми, прижимая Чандру к своему огромному животу. – И кстати я имею право называть себя твоей матушкой – я ведь послужила причиной твоего появления на свет, хоть радость носить тебя досталась сестре Анасуйе.
– Дити, – напомнил о себе Кашьяпа негромко. Он смотрел на необъятную женщину странным взглядом – Дхамини могла бы поклясться, что это был взгляд, полный любви, нежности, смущения – как у молодого влюблённого, не знающего, что сказать возлюбленной.
– Ах, это ты… – пробормотала Дити, выпуская на время Чандру из объятий. И тоже замялась. Видеть смущение у такой громадины было весьма странно.
– Тётушка, пожалуйста, простите дядюшку, – Чандра просительно сложил руки, олень рядом закивал головой. – Вы же такая добрая, даёте пищу стольким существам, так много терпите…
– Дити, ты уж прости меня, старого упрямца, – подхватил Кашьяпа, по-прежнему глядя на жену любящим взглядом. – Очень хотел научить сына чему-то путному, выполнить долг отца. Но за годы жизни крокодилом он так ничего и не понял. Я выбрал неверный путь для его воспитания, Дити. И я соблюдал все условия аскезы! Давай перелистнём эту страницу и начнём новую главу жизни, а, Дити? Пожалуйста!
– Да я понимаю, что ты не со зла, – вздохнула Дити, она теперь