ибо шею и профиль открыла она не зря,
визави моя нежная, смутных раба предчувствий.
Сумрак комнат разбавлен сиянием фонаря,
я же —
будто бы в бездну на лёгких санях качусь с ней.
А чего она хочет – того не понять вовек:
то ли сразу всего, то ли пробы, по чайной ложке,
то ли – вжаться в себя, будто гусеница в орех,
подбородком касаясь коленей и спрятав рожки.
Но – я должен её, в любом случае… не постичь,
так хотя б убедить: мол, дорога одна… сквозная…
мол, оков больше нет…
И —
уверовать в эту дичь.
Вообще-то, о жизни почти ничего не зная.
Театральное
Одна на ветке пара капель,
одна на небе пара звёзд,
одна книжонка Мураками —
на всю скамейку, словно дрозд,
уснула, смоченная ливнем,
и не жива, и не мертва.
Весь мир облуплен. Не таи в нём,
а сразу – вывали слова!
Чтоб ясен тут же стал и весел.
Чтоб мы читали Гавальду,
неспешно млея в гуще кресел
в антракте, что ж… балет на льду
исчез бы чтобы! вслед за снами!
и на периферии дна
все как облупленную знали
тебя, тебя,
одна весна.
Одна на всех недоскучавших,
одна на всех обретших лёд.
И снег лежит в унылых чашках,
И капельдинер жажду пьёт.
Падший
Полосы.
Чёрные, белые…
Шпалы, шпалы…
Впору любить виадуки – когда упал и
смотришь… и всё тебе кажется аккуратным…
Ну, а судьба – не дано её выбирать нам.
Медленно меркнут рефлексы… Куда ни день их,
смерть – это всё ещё повод наклянчить денег,
жизнь – это всё ещё повод – получше смерти…
К счастью, они угасают уже, поверьте.
В демисезонной одёжке поди согрейся,
если спина испытала всю твёрдость рельса,
если затылок и влажен, и даже липок,
если… Да-да, лишь от ваших тепло улыбок.
Вы понимаете: это всё ложь, актёрство…
Если и было что – встал уже и обтёрся,
выжил, короче! – вон рожа здоровьем пышет…
Если беда неподдельна – о ней не пишут.
Внеплановая фотосессия для корпоративного календаря
Кто не видел, как полистирол обсыпает кожи,
тот считает наивно, что все мы, друзья, похожи,
но – у голых людей,
если, скажем, попросишь встать их
из той россыпи – двух одинаковых электростатик
не найдёшь ни за что! На кого-то налипнет туча
этих маленьких шариков – нежно, почти летуче…
На другого же (или другую) – лишь пара крошек,
и…
тогда понимаешь:
ещё один месяц прожит.
Или год. Вот Сурен Айрапетович, вот Марина.
Их