балладу о вечной готовности
нет-нет, да и тихо пою:
тарлам-тарлалам, тарлам-тарлалам —
в жестоком бою,
и чудится тело кондукторши
на фоне далёких вершин,
но – пения не издадут уже
тугие изгибы пружин.
Тарлам-тарлалам, тарлам-тарлалам,
обычный режим…
Ах, Рок мой! Тебе господином ли
мне быть, если грянул аврал
и слесарь тот – пальцами-льдинами
меня (одного лишь!) убрал?
Тарлам-тарлалам, тарлам-тарлалам,
как винтик, убрал.
С тех пор я скитаюсь по скверикам,
совсем безоружный, ничей,
и чудятся в воздухе сереньком
зигзаги разящих мечей,
тарлам-тарлалам, тарлам-тарлалам,
и крови ручей.
Но – снова готов бы, так кажется…
Довольно источено ляс!
Всё в тему: то снежная кашица,
то лишнего винтика лязг,
то – трам-тарлалам, тарлам-тарлалам,
часов перепляс…
В гостях у сказки
…то вдруг окажешься, чуть сонный,
в огромном тёплом помещении…
Об импорто-, блин, замещении
бормочет… сумрак невесомый?
Нет, архаичная тарель…
А на душе – опять апрель.
Тут честно кажется, что сбудется
и виданное, блин, в гробý, детство,
и юность… те её потуги,
что зрелость увели в подруги,
буквально пóд руки… «И то,
что не расскажет вам никто».
Как будто бабушка гуторит —
и репродуктор сипло вторит…
А на столе – четыре сырника:
«Позавтракай, дурашка, сытненько,
тебе ведь нужно и трудиться, и
не впасть от лишней эрудиции
в, известно, ступор известковый,
тебе бы только гнуть подковы!
да становиться на пути…»
Да в гору горькую ползти…
Мармеладное
Ну, хватит… Будто посетив
в уме все формы ада – стану
отныне лишь за позитив
активно ратовать…
Чиста, ну,
и неиспорчена душа!
В нирване внутреннего лада,
начну я жить теперь,
пиша…
о…
скажем, пользе мармелада.
…Ловец! Вали-ка к чёрту в рожь:
ты врёшь, тебе начхать на деток!
А мармелад… уж так хорош! —
когда лежит на хлебе… этак…
Потом, полезен ведь, да-да!
Буквально все ингредиенты!
…Ах, мармелад! Как вожделен ты!
Но…
написалась ерунда.
Эскиз
Изгиб развязки, шапка дыма на трубе…
Открой же глазки, я скучаю по тебе.
Ты в полусонном одеяле замерла,
а я… спасённым, но едва ли,