«Раз уж ты умираешь, я вот что хочу предложить…» – начал он не таким смелым, каким бы хотел, но всё равно не терпящим возражений тоном, однако тут же оказался прерван.
«Что ты сказал? Как же такая тварь, как ты, у отца с матерью уродилась! – А он удивлённо смотрел на неё, моргая красными выпученными глазами, и действительно не понимал, чего же такого сказал. – Вроде бы приличными были людьми, мама бухгалтер в совхозе, папа и вовсе работал в райисполкоме, а сын – конченый подонок. Это, наверное, потому, что они тебя избаловали, первенец, единственный сын, а поучить уму-разуму забыли. Не хочется думать, что мать сходила налево с каким-нибудь ублюдком-комбайнёром. Или, быть может, ты приёмный, или приёмная я? Ах, если бы так и было, какое тогда было бы облегчение. Жаль, спросить уже не у кого, оба померли. Ты их свёл в могилу раньше срока».
«Мать не тронь, и не мороси мне, ты тут не начальник, – Сергей Сергеевич вновь попытался вскочить на коня, получив законный отпор. – С ней по-людски хотят поговорить, а она начинает…»
«По-людски? Во-первых, я не умираю, чтоб ты знал, прогноз хороший».
«Да?» – в тяжкой для него задумчивости промычало животное. Это не входило в его планы.
«Во-вторых, тебе нечего мне предложить. Ты на себя посмотри. Никто в здравом уме и твёрдой памяти тебе и улицы не доверит мести, не то чтобы чем-то распоряжаться».
«Что ты сказала? Какие улицы? Я тебе что, терпила какой-нибудь, что ли, чтобы работать? Поищи дурака».
«Так и я о том же. У тебя нет ни малейшего представления, что значит иметь человеческий облик и честно зарабатывать на жизнь. Таких, как ты, раз у вас нет понимания азов общежития, надо ставить вне рамок человечества, как в своё время делали англичане, ссылавшие преступников в Австралию, чтобы они грызли друг другу глотки, выживая за счёт себе подобных, а не людей, и подыхая без элементарных благ цивилизации».
«Какое человечество, какие англичане, какая Австралия? У тебя мозг повредился из-за этих таблеток. Бежала бы ты отсюда, а то залечат до смерти».
«Ещё раз повторяю,