– Идите, Ермилин, но прошу вас, понапрасну не рискуйте, – попросил я его, провожая долгим взглядом на прощанье.
– Вот этого, товарищ командир, вы мне никогда не говорите, – хихикнул он и исчез в темноте.
Этот солдатик всегда вызывал у меня какое-то непонятное беспокойство и массу вопросов. Все его поступки будили во мне чувство недоумения и насторожённости. Скрытность его поведения привлекала к нему внимание не только моё, но и бойцов, сидящих рядом с ним в одном окопе. С другой стороны, его бескорыстность, граничащая с самопожертвованием для товарищей по оружию, к которым он относился с искренним уважением, подкупала и разоружала.
Осип, так звали Ермилина, никогда не ждал указаний; больше всего в трудную минуту, когда наступала она неотвратимо и угрожающе, шёл осознанно трудностям навстречу и с достоинством выходил победителем. Решения он принимал спонтанно, с какой-то радостной решимостью, особенно если они были сопряжены с риском. Почему-то мне казалось, что всеми своими подвигами ему хотелось доказать, что он человек достойный уважения. Будто прошлая жизнь угнетала его и всё время тяготила, и ходит он постоянно по лезвию острой бритвы, балансируя между жизнью и смертью. Каждому из нас, живущему под солнцем на этой святой и загадочной земле, жизнь предоставляет возможности самостоятельного выбора, куда идти, с кем и как поступать. Вот и Ермилин жил своими порывами, руководствуясь обстоятельствами и возможностями данного промежутка времени.
Я не знал, что он задумал сегодня, но чувствовал интуитивно, что он не подведёт. Отчего-то я доверял ему, хотя это доверие основывалось на абсолютном риске и слепом безрассудстве. Иначе и быть не должно, только доверие было залогом уверенности в наших успехах в этих смертельных мгновениях нашей жизни.
Ермилин отсутствовал в расположении взвода, наверно, более двух часов. Он появился перед рассветом так же тихо и внезапно, как и исчез. В его руках был большой мешок из рогожи, наполненный какой-то поклажей.
– Где это ты был так долго, Ермилин? – спросил я, хотя сразу догадался, куда он ходил.
– Я, товарищ командир, днём смотрю на лежащих немцев на дороге и думаю: «Лежат немцы, у каждого за спиной паёк, он им сейчас стал просто ни к чему, а у нас во рту ни росинки. Нехорошо это, не по-божески». Решил ночью реквизировать. Вот я сходил и принёс всем пошамать, а то, смотрю, вы совсем потеряли боевой дух, – весело проговорил Осип, высыпая из мешка на пол подвала содержимое. Там оказалось несколько металлических ранцев, портсигары, электрические фонарики, бинокль, автомат. – Мог бы и больше принести, но фрицы что-то заподозрили, стали забрасывать осветительные ракеты, пришлось самому притвориться мёртвым и долго пролежать среди трупов в таком положении, а тут уж и рассветать стало, пришлось уносить ноги.
– Хорошо,