Седьмая тень. Наталья Викторовна Любимова

форму овала, макушки деревьев отражаются в нем и заслоняют собой небо, поэтому кажется оно черным. Подошел к нему, зову товарищей своих, никто не откликается. Умылся в озере, а сам думаю, может быть пока я ходил, ребята вернулись. Все равно, куда идти дальше не знаю. Пошел обратно. И ведь дорогу запоминал, а найти не могу, хожу вокруг этого озера, как завороженный, и вдруг показалось мне, что огонек мелькнул где-то за деревьями. Пошел я в ту сторону, не знаю, сколько еще времени прошло, может быть, час, а может быть и пять часов, но я почти бежал, почему-то казалось мне, что если я не успею за ним, то пропаду. А огонек то в одной стороне мелькнет, то в другой, уже почти с ног валюсь от усталости, но бегу. А потом раз, и исчез совсем. Стою я в густой чаще, и так мне стало страшно и тоскливо, что я в отчаяние, закричал, на сколько голоса хватило, эхо во все стороны разнесло мой крик, а когда он затих, слышу, стонет кто-то совсем рядом. Пошел я на стон и нашел человека.

      Сколько ему лет определить было сложно, может быть тридцать, а может и пятьдесят. Заросший бородой, волосы спутаны, лицо грязное, одет в кольчугу, сапоги и штаны на нем странные, как в фильмах про Киевскую Русь показывают. Я подумал, что с ума схожу, что мне уже исполиные богатыри мерещатся. Но он схватил меня за плечо и застонал еще сильнее. Смотрю, а у него в боку обломок стрелы торчит, а из раны кровь струиться. Приподнял я его, ох и тяжелым он оказался, а в какую сторону идти не знаю. И тут снова свет за деревьями мелькнул, темно уже было, идем на свет, и как будто из неоткуда появился деревянный сруб. У его дверей стоит женщина свечу в руке держит. Увидела нас, навстречу двинулась, словно ждала уже. Помогла мне раненого в дом занести, и говорит мне: «Спаси его, он надежда земли русской, а я помогать тебе стану».

      Уложили его на стол дубовый, раздели, осмотрел я рану, вынимать стрелу надо, а что из внутренних органов задето, не знаю. Выхода все равно нет, помощи ждать не откуда, довести в больницу, даже по хорошей дороге не успеем, а уж по этому бездорожью подавно.

      Вода нагрета уже была, руки вымыл, обработал водкой их и рану, ввел раненому обезболивающее, что в аптечке было, и подручными средствами, какие нашел у хозяйки, осторожно вынул остатки стрелы. Стрела вошла глубоко, но легкое было задето не значительно, других тяжелых повреждений я не нашел. Только крови он потерял много. На свой страх и риск, способом прямого переливания, одноразовым шприцом, влил ему своей, у меня первая положительная группа крови, – пояснил Роману Северский. Бога молил, чтобы совпала. Рана большая, зашивать нужно, а чем, в аптечке ничего подходящего не нашлось, у хозяйки только шерстяная пряжа, да холсты домотканые. Решение пришло как-то внезапно. Смотрю волосы у нее длинные, густые из-под платка выбиваются. В общем, взял я несколько волосков ее, обработал их, и наложил швы.

      Мужик терпеливый оказался, заложил я ему в рот ложку деревянную, он не стона не издал, только ложку пополам перекусил. Зеленкой рану я ему обработал, перевязал бинтами из аптечки. Хозяйка настой травы какой-то ему