За Людой зародился девичий хохот.
– Подожди меня минутку, ненаглядная моя, – сказал Вадим, не отрывая взгляда от подруги, и пошел к столу.
– Ах, я без ума от него! – напоказ выдохнула в спину Вадима она и наконец переключила песню. Слушателей захлестнула волна облегчения и довольного успокоения.
– Да что ты знаешь о фарцовщиках, дорогуша? Насколько мне известно, ты с младенчества начала зубрить книжки и ничего дальше их не видела, – протягивая руку к бутерброду со шпротами, отрезал Вадим.
– Мне достаточно знать того, что они были спекулянтами, то есть преступниками, – ударив по волосатой руке, сказала девушка.
– Эй! Что за грубости? То, что у меня прекрасные вещи, еще не значит, что я преступник. Скорее ты со своими дикими замашками на него походишь.
– А ну-ка пошел прочь. В жизни ничего не произвел, не вырастил, а рот раскрывает больше некуда. Тунеядец. Будь моя воля, я бы для таких как ты отдельный стол с комбикормом поставила.
– Зато рубашка у него с цветочками, понимаешь? И ботинки ковбойские. Как хоть называются? – отведя взгляд от подруги, спросила Аня.
– Как хоть называются, – передразнил Вадим. – Казаки.
– А почему казаки? – спросила Аня.
– Дураки. – вмешалась Людмила. – А потому что засланному казачку ничего другого носить не положено.
– Брехня. Засланные казачки скорее похожи вон на Аню, чем на меня. Такие же мышки серенькие, за глаза обворовывающие всю страну, – пятясь, возразил Вадим.
– Ты что, проклятый, оборзел? Сейчас запущу в тебя чем-нибудь, – возмутилась она.
– Чем угодно, только не селедкой. Я ее целый час разделывала и столько же руки мыла после, чтобы запах отбить, – прозвучал голос напарницы.
Аня неспешно отвела тяжелый взгляд с неприятеля и вновь обратилась к заставленной кухонной утварью столешнице. Со стороны казалось, что все эти облепившие полукругом отдельный стол девушки, где непрерывно все щелкало, грохотало, звенело, в конце концов приготовят нечто необыкновенное, чудесное. Или просто всем так хотелось есть? По традиции или по житейской смекалке, многие приглашенные на этот праздник люди не завтракали и не обедали, чтобы хорошенько насладится пищей на торжестве. Вадим сразу возвратился к напарницу, что-то пошутил, и они снова принялись за былое – танцевать да курить.
Тем временем на балконе увлеченно общались два друга, один из которых был женихом. В отличие от своей жены, блистающей перед зрителями в комнате, он пока что был в повседневной одежде – брюках и серой майке. На втором же были тучные «варёнки» и клетчатая рубашка с длинным рукавом. К тому же лицо его украшали черные пышные усы над всей длиной верхней губы. Они слегка неуклюже смотрелись на худосочном лице носителя в силу своей как раз таки чрезмерной пышности.
– От Перестройки,