Эшлер прогуливался по парку, разбитому по эклектичному эскизу, смешивая геометрическую точность Версальского парка и творчества Джексона Поллока. Все пересечения пеших аллей, образующих символ октаграммы, отмечены статуями работы самого Ханса Гигера. В этом же стиле созданы и биомеханические столбы фонарей, скамейки и заграждения. В центре парка находилась уменьшенная копия старой чешской Костницы – памятник гнева Смерти. Это только одна часть парка, другая его часть оформлена в классическом стиле эдвардианской эпохи. Между этими зонами протекала река, закованная мостами, соединяющими эстетику строгого стиля рационализма и безумия постмодерна. Мильтон обожал эту игру двух ипостасей личности, а мосты называл не иначе, как «Эго».
Мягкий свет фонарей и серебристая вуаль, окутавшая парковые статуи, наполняла все тишиной, забвением и спокойствием. Время остановилось. Мир замолчал. Распри закончились. Здесь остались только немногие жители, которые лучше всего понимали друг друга именно в молчании. Ведь есть вещи, о которых нельзя сказать словами. Эшлер знал это лучше, чем кто-либо.
– О муки! О любовь! О искушенья!\ Я головы пред вами не склонил,\ Но есть соблазн – соблазн уединенья,\ Его никто еще не победил. – Нежным тихим голосом нарушила тишину юная девушка, читая четверостишие по памяти. Рядом с ней уютно расположился и дремал, сладко мурлыча, черный кот.
– С людьми… Их не спасешь, себя погубишь. – Тихим и немного печальным голосом, возвращаясь в этот мир из своих раздумий, сказал Эшлер – Добрый вечер, давно мы не виделись – обратился Эшлер к девушке.
– С тех самых пор, когда тебя заклеймили предателем… интересное было время. Мне только интересно: как ты мог так поступить?
– Я бы сделал это еще раз. Ты сама все знаешь, зачем спрашиваешь?
– Хочу понять, насколько тебе болезненно вспоминать о поступке, который ты совершил. Знаешь, я ведь также поступила. В конце концов, не я тебя заклеймила предателем, соратник, – улыбнувшись, ответила девушка. – Зачем ты здесь? Хочешь посмотреть, как отрывается Мильтон?
– Да. Он преуспел. Отлично понял, как заставить людей страдать.
– Не ты один читаешь Сартра. Ад – это другие. Кстати, хочешь, я разбужу для тебя кота?
– Нет, спасибо.
– Знаешь,