Из ниоткуда в никуда. Виктор Ермолин

и отрицательное. Это отражено и в самом слове – диалектика – искусство спорить. Если разбираешься в христианстве, то там это называется по-другому – «Адамовым грехом». Это такая метафорическая притча о том, как люди получили знание о добре и зле, но не смогли от него избавиться, даже когда пришел Мессия. Дескать, человек рождается и умирает с этим знанием. И не важно, насколько святую и праведную жизнь он ведет – мысли о чем-то плохом или грязном будут всегда всплывать в голове. Отсюда и главная задача любого верующего – как можно сильнее склонить одну чашу весов. При этом избавиться от второй полностью – невозможно.

      – А причем здесь «степничество»? – спросила Женя, мысленно закатив глаза на очередной литье воды Асагумова.

      – Обычный человек не задумывается о том, что его душа амбивалентна. И это нормально. Самой природой обусловлено, что люди обманывают, завидуют, злятся и так далее. Благо есть мораль, этика и другие прелести цивилизации. Но время от времени появляются люди, которые становятся исключением из правил. Они начинают рыться в своей душе и чем глубже копают, тем большие страдания получают. Такие индивиды чаще всего пускаются во все тяжкие: подаются в христианство, буддизм, ислам или ищут правду во всевозможных философских веяниях. Но нередко они уходят в отшельничество или в нашем случае «степничество».

      – Ты имеешь в виду аскетичных монахов?

      – Я говорю сейчас о людях, которые живут среди нас. Они, как и мы, заселяют высотки, ходят в магазины, театры, встречаются на улице, и по внешнему виду обычные, но с окружением стараются не взаимодействовать.

      – То есть ты предлагаешь изучить страдающих от одиночества людей?

      – Не страдающих, а вполне здоровых в своем одиночестве. Таких, которые уединяются, потому что другие мешают им познавать себя.

      – Не уверена, что такие есть.

      – Узнаем, когда напишешь.

      Но ни к концу третьего курса, ни к защите диплома узнать было не суждено. Так называемые «степные» обитали лишь на просторах книжек и не выходили за границы художественного мира. Из-за этого тема «русского степничества» стала постепенно обрастать новыми смыслами, пока не скатилась в «проблему Святого Антония», основателя отшельнического монашества. И даже сейчас, спустя четыре года, этот научный труд скорее складывался как элементы пазлов из разных коробок – фрагменты вроде подходят, а картинка все равно не сходится.

      Женя посмотрела на часы и вмиг вернулась из воспоминаний в реальность – до конца пары оставалось меньше десяти минут. Благо университет был уже на горизонте. Быстро добежав до огромной, вдвое превышающей ее рост, двери, Женя юрко проскочила в оставшуюся от выходившего пару секунд назад студента щель, затем также ловко прошмыгнула мимо поста охраны без предъявления студенческого и остановилась в ступоре у главной лестницы. Ее магия заключалась в том, что если подняться по ней на третий этаж, то отделение философии окажется слева, а филологии – справа, но если вдруг захочется пойти по боковым лестницам, то будет все наоборот: философия справа, а филология слева. Этот факт всегда сложно вспомнить, когда