И смутно грезится: куда-то далеко
Скользнул я сквозь туман в таинственной гондоле
Блаженным призраком, беззвучно и легко,
Без горьких помыслов, без силы и без воли.
Но память дивная, мой вечный гондольер,
Поет, избрав октав чарующий размер.
VIII.
Скользим, скользим, скользим… Однако что же это? —
Как будто бы туман рассеялся, и вот
(Видение иль холст волшебный Каналетто,
Или действительность?) – среди оживших вод
Мой город сказочный: Сан-Марко и Пьяцетта…
И все ликует здесь, и любит, и поет!
Полгода без преград, без званий, без опаски
Справляют Карнавал бесчисленные маски.
IX.
Хрусталь, и зеркала, и теплый свет свечей —
Ридотто! Но сейчас понтировать не стану.
Смешался дивно тут патриций и плебей;
Сменяет менуэт развязную фурлану.
Под маскою глядит маркизом брадобрей;
Сенатор в домино подобен шарлатану.
Монахиня, купец, носильщик, сводня, сбир…
О, сумасбродный мой венецианский мир!
X.
Но не до звуков мне Скарлатти и Тартини;
С лорнетом я стою средь ряженой толпы,
Но бархатом личин, увы, мои богини
Скрывают от меня любимые черты…
Нанетта и Мартон, скажите, где вы ныне?
Где та Лукреция? Где Анриетта та?
Но кто ж там в зеркале? – До ужаса, до боли
Знаком мне тот старик в поношенном камзоле…
XI.
Очнулся. Глупый сон! Пустая дребедень!
Но, право, сам себе несносен я и гадок.
Под нудный шум дождя поднять мне штору лень.
Денечек новый, знать, не будет слишком сладок,
Суля одну тоску, иль острую мигрень,
Иль сердца старого мучительный припадок…
А под моим окном опять уже орет
То графский водовоз, то конюх-санкюлот…
Константин Льдов
«И мне сверкали вы бывало…»
И мне сверкали вы бывало,
Душе восторженной сродни,
Венецианского канала
Завороженные огни.
Как переброшенная арка
Из светлых снов в мир хмурых слов,
Сиял мне храм святого Марка
Венцами древних куполов.
Угасла пламенная вера,
Умолк аккорд сердечных струн…
Мой стих – как песня гондольера
В туманном сумраке лагун!
Напевы неги и печали —
Псалом заката моего…
Что в нем звучит, поймет едва ли
Мое земное божество.
Сергей Маковский
Венецианские ночи (сонеты)
I.
Всю ночь – о, бред! – в серебролунных залах
Венеции я ворожу, колдун.
И дышит мгла отравленных лагун,
и спят дворцы в решетчатых забралах.
Всю ночь внимаю звук шагов усталых, —
в колодцах улиц камни – как чугун,
и