Венеция, Венеция,
Лазурных вод венец.
Проникнул, наконец, и я
В твой мраморный ларец.
Серенада о Луне
Золотая гондола всплывает
В бездорожье сапфирной волны.
Этот свет в пенах облака тает, тает
Венецианской луны.
Это ночь к облакам поднимает
Наши сны
В синей глуби ночной тишины.
Все что днями томит многозвонно,
Все что трудно тебе превозмочь,
Все смывает спокойно и сонно, сонно
Венецианская ночь.
Все заботы твои неуклонно
Канут прочь,
Все отступят волнения прочь.
Если губы прелестные лгали,
Если очи играли тобой —
Унесутся все горести в дали, в дали
Венецианской волной.
Хочет милая в лунном канале
Плыть с тобой,
Плыть с тобой в этой тьме голубой.
Марк Лисянский
Венеция
Рим – вечный город, – говорим,
И тут добавить нечего.
О, Рим, конечно, это Рим,
Но мне милей Венеция.
Ее морская синева
В любом окне колышется,
И чуть кружится голова,
И облегченно дышится.
Горят созвездия цветов
Кострами ярко-алыми.
Сплелись четыреста мостов,
Как руки, над каналами.
И острова в ее простор
Непринужденно вписаны,
И улочка лишь коридор,
Ведущий прямо к пристани.
Со всех сторон дома-дворцы
Над самою лагуною,
Спят в храмах папы и творцы
Под тяжестью чугунною.
В лихой тельняшке гондольер
Одним веслом орудует,
Он курс науки одолел
За этим вот орудием.
И без руля и без ветрил
Ведет гондолу черную…
Он к мачте розу прикрепил,
С любовью обрученную.
Отбрасывают фонари
Свой желтый свет таинственный.
И он не гаснет до зари
На площади единственной.
И постарев, и одряхлев,
Под лунною ковригою
Венеции крылатый лев
Стоит с открытой книгою.
Над темно-мраморной водой
Несет собор прославленный
Равновеликий крест святой,
Ночной звездой расплавленный.
Здесь отвоеван рай земной
Людьми у моря светлого,
И море в берег бьет волной,
Им не прощает этого.
Я вижу, как вода кипит
На знаменитой площади
И падают с граненых плит
И ангелы, и лошади.
Темнеет зарево зари,
Как будто небо в проруби,
И не воркуют сизари,
А стоном стонут голуби.
Я вижу, как за домом дом
Влечет на дно инерция
И оседает с каждым днем
Великая Венеция.
Я слышу сквозь церковный звон,
Сквозь влажный сумрак полночи
Ее тысячелетний стон,
Ее мольбу о помощи.
– О люди! –