В душе возник ощутимый вакуум, который нельзя было восполнить ничем. Даже предчувствием грядущего чуда.
Растерянно потоптавшись на крыльце роддома, муж еврейки, кудрявый брюнет (вылитый Ахиллес, герой Троянской войны в двадцать пять лет, вы-ли-тый) отошел и сел на скамейку в беседке, метрах в тридцати от крыльца.
Хотя нет, стоп, стоп. Никто ведь толком не знает, как выглядел Ахиллес. Фото и видео тогда ещё не придумали. Америкосы вообще считают, что он выглядел как Брэд Питт. Такой блондинистый молодой парень без возраста. Поэтому всё должно быть по чесноку. Раз мы не знаем, как выглядел Бред Питт, фу ты дьявол, раз мы не знаем, как выглядел Ахиллес в свои двадцать пять, то сравнение его с Бредом Питтом будет чем? Догадайтесь с трёх раз. Правильно – волюнтаризмом.
– Эй! Эй!! В моём романе, попрошу не выражаться…
А кто, кто выражается? Это слово, популярное во времена социализма, вовсе и не матерное. Его значение сейчас почти никто и не помнит.
А вот плохие слова все помнят!
Значит что? Значит оно не плохое, а просто хорошо забытое слово.
А вот эй, эй – зовут лошадей. Это не очень толерантно. А значит почти матерно. Ты врубаешься, о чём я?
Чтобы не было всех этих недоразумений, начнём эту фразу с самого начала.
Растерянно потоптавшись на крыльце роддома, муж еврейки, кудрявый брюнет (вылитый Ваня Ургант в свои двадцать пять лет, вы-ли-тый, практически Ахиллес наших дней) отошел и сел на скамейку в беседке, метрах в тридцати от крыльца.
Его сильно раздражал этот рай. Всё в один миг покрылось тёмной пеленой, и этот роддом и беседка и эти два товарища по счастью. Он заранее, за месяц до часа «икс», купил жене всё новое— пару халатов, две пары тапочек, пару сорочек, «недельку» трусов, «недельку» лифчиков, двенадцати-бомбочную упаковку трёхслойной туалетной бумаги (мало ли), что-то там ещё (по списку жены). Её список он добавил своим поправочным коэффициентом 2 (умножил всё на два) и был очень доволен и горд собой. Большие мужчины любят иметь всё с большим запасом. По простому принципу – а вдруг. Пусть лучше останется, чем не хватит. Запас их успокаивает. Он искренне думал, что готов к родам. Он был далёк от этих глупостей – кто родится, мальчик или девочка, да как их назвать. Он знал точно, кто родится – тот и пригодится. Будет ребёнок – имя найдётся.
Кстати, если у кого-то вдруг ненароком возник вопрос, где это он в 1971 году прикупил всё это в Кентау, а особенно трёхслойную туалетную бумагу, так я вам отвечу. А медовый магазин забыли? Куда пасечники сдавали государству свой мёд, и получали не деньги, а талоны и на эти талоны отоваривались там импортными товарами народного