Упрямо память повторяла
Черты далёкого лица,
Воображение искало
Пути начала и конца.
Прожив не много и не мало
Секунд, минут, часов и лет,
Ты был как книга без начала,
В котором кроется ответ.
Но то, что раньше позабылось
И с днём грядущим стало врозь, —
Всё вновь опять соединилось
И зримым сделалось насквозь.
Вот потому-то день давнишний,
Истёкший столько лет назад,
Ты вспоминаешь как не лишний
И с остальными ставишь в ряд.
Пусть день, когда ты появился,
Десятки раз переживёшь, —
Ты должен помнить, что родился,
Забыть обязан, что умрёшь.
Но если предстоит, как прежде,
Искать начало тех дорог, —
Ты будешь жить и быть в надежде,
Как был и жил в последний срок.
Странные стихи, конечно. А ведь я их никому не читал. Слишком личные и не очень понятно о чём. Впрочем, я не читал никому и некоторые другие стихи. Это вам не хиромантия, этим людей и рассмешить можно. Но эти строки мне почему-то нравились, хотя я и не помнил причин для их сочинительства. Поэты – непостижимые для меня люди. Может быть, мне хотелось понять их душу и решил попробовать. Исключительно для себя, так что пародистов, редакторов и читателей просят не беспокоиться. Чтобы меня не стала мучить ностальгия по прежним временам, остальные стихи я читать не стал и захлопнул тетрадь. Я засунул её на самый верх, но она выскочила снова. Тогда я придавил ее кипой журналов, и на другой стороне полки обнаружил книжку с телефонами. Вот и телефон Петельского. Я набрал номер и услышал его голос.
– Слава, здравствуй! Узнал?
– Здорово, Саша. Куда так надолго пропал, как живёшь?
– Живу историей прошлого в эпоху перемен, как и ты. Преподаю. Ты как? Мы можем увидеться?
– Завтра же, если хочешь. Не забыл ещё, где я живу? Весь день буду дома.
– Конечно, не забыл. Извини, что я так долго не звонил. После новогодних праздников мы вообще не разговаривали. У меня есть личные дела.
– Вот и поговорим.
– Я приеду. Только завтра обещали придти проверить газовую плиту. Как уйдут, без звонка еду к тебе. Хорошо?
– Буду тебя ждать. У меня завтра будут друзья, так что познакомишься с ними.
– Ну, тогда до завтра. До свидания.
– До свидания.
Надо обязательно взять с собой листок, на котором я написал в Склифе всё, что мне было нагадано. Засунув руку в карман куртки, я сначала вытащил вместо него старый измятый конверт и листочек, на котором был записан телефон справочной больницы имени Склифосовского. «Как же я забыл его, это письмо? Завтра позвоню в больницу и узнаю о самочувствии этого мужчины, – подумал я. – Пусть