Продвижение по ужасному лесу было трудным, и немая стылость в дружеском отношении с усталостью и сонливостью сверхъестественного начала клонила неустанно упасть на бревна гнилую часть или, может быть, не так давно в глину согрешений под пение сказочных трав. Но мысли о невыполненном задании отгоняли ту противную участь, чтобы впредь до конца пути не мнилась.
Путь чрез лесные дебри не длился долго, и вывела героя та прядь, как будто на лесную поляну, но было это болотом с многочисленной порослью невысокого камыша и тростника более мелкого роста. Топь в среде той растительности расположилась угрожающе, пахло тухлыми яйцами и падалью. На небольшом расстоянии от тверди земной, на которой наш герой стоял, в центре высматривались очертания дома в окружении больших копий. Они были выше незнакомого жилища и при приближении пряди начали двигаться, словно колеблемая большим ветром лоза. Прядь не могла мимо них пролететь, чтоб после проникнуть в дом через ближайший проём окна. С помощью тусклого света очерчивались окна, как будто одна лишь единственная свеча прогоняла нечеловечий мрак во четыре стороны мира.
Прядь пыталась проскользнуть
мимо копий – эта жуть
шевелилась, гнала прочь.
Строй копий не давал пролететь. Он, шевелясь, кратковременно создавал синий электроразряд. Разряд ломаными линиями передвигался с одного копья на другое копьё и создавал звук угрожающий.
И тут герой, видя бесполезные метания пряди из стороны в сторону, поднял рядом лежавший сухой дубовый сук и, проделав в небе изгиб наподобие тоненького месяца, нанёс, к его удивлению, мощный удар по топи. Она задрожала, и смрадный воздух поколебался. Удар привлёк неотъемлемое внимание нечто невиданного доселе. И болото вокруг дома вдруг забурлило, заклокотало, завизжали стебли тростника. О Боже мой!
Поднимались из глубин
с видом древних исполин
существа, держа в руках
копья к бою.
Древние существа, коих никто никогда нигде не видывал, угрожающе вставали из глубин болотных вдоль торчавших копий. Их лица, если можно так назвать, источали злобу и ненависть, а в глазах просматривался ад, горящий пламенем неугасимым. Рты плотно сомкнуты силой тысячи гор. И когда исполины начали движения, упал гром, осветив яростью шумных молний их каменные лица. Они подняли над головами копья и проревели, как тысяча злобных голов,
что ждёт смерть меня от них.
Копья