Он сделал шаг назад.
Она наклонилась к нему, затем повелительным тоном произнесла одно лишь слово:
– Убирайся.
Остальные мальчишки бросились бежать. Динатий, видя их бегство, заколебался. Он сложил пальцы обеих рук в знаки, предохраняющие от дурного глаза.
– Уходи! – повторила Бранвен.
Динатий несколько мгновений сверлил ее ненавидящим взглядом, затем пошел прочь.
Я взял Бранвен за руку, и вместе мы медленно направились к нашей хижине.
Глава 5
Священное время
Вытянувшись на своем тюфяке, я морщился от боли, пока Бранвен ощупывала мои покрытые синяками бока. Тонкие лучики света, просачивавшиеся сквозь прорехи в соломенной крыше, падали на ее плечи и лицо. Она озабоченно нахмурила лоб. Синие глаза смотрели на меня так пристально, что мне казалось, будто взгляд их пронизывает меня насквозь.
– Спасибо, что помогла мне.
– Не стоит благодарности.
– Ты держалась прекрасно. Честное слово, прекрасно! И появилась как раз вовремя, прямо как с неба свалилась. Будто одна из твоих греческих богинь – Афина или еще кто-нибудь.
Морщинки на лбу Бранвен стали глубже.
– Боюсь, скорее как Зевс.
Я рассмеялся и тут же пожалел об этом – бок жутко заболел.
– Хочешь сказать, что обрушила на них гром и молнию?
– Вместо мудрости. – Она печально вздохнула. – Я сделала лишь то, что сделала бы на моем месте любая мать. Хотя ты никогда…
– Что?
Она покачала головой.
– Ничего.
Бранвен поднялась и на несколько минут ушла, чтобы приготовить припарку, источавшую запахи дыма и кедра. Я слышал, как она рубила и растирала кору. Потом она вернулась к моему ложу. Приложив припарку к моим ребрам, она слегка прижала ее ладонями. Я почувствовал, как тепло постепенно проникает в мое тело, в кости, и как будто сам костный мозг превратился в тлеющие уголья.
Через некоторое время она закрыла глаза и начала негромко и медленно напевать заклинание, которое я слышал от нее не раз во время работы. Раньше я часто задумывался о том, поет ли она его для того, чтобы излечить больного, или же каким-то образом – а каким, я не мог сказать – излечить саму себя. Но на этот раз, когда я вгляделся ей в лицо, у меня не осталось сомнений: песнь предназначалась для нее, а вовсе не для меня.
Хи гододин катан хье
Худ а лледрит маль видан
Гаунсе аэ баллавн вен кабри
Варигаль дон Финкайра
Дравиа, дравиа Финкайра.
Я чувствовал, что слова эти принадлежат языку иного мира, лежащего далеко за морем. Я подождал, пока Бранвен откроет глаза, затем задал так часто волновавший меня вопрос, хотя и не ожидал услышать ответ.
– Что это означает?
И снова она окинула меня взглядом, проникавшим в самую душу. Затем, тщательно подбирая слова, ответила:
– Это песнь о волшебной стране. Стране соблазнов. Стране миражей. Эта страна называется Финкайра.
– А что это за слова в конце? «Дравиа, дравиа