– Значит, ты не боишься? В прошлом году в Ллене сожгли заживо одну женщину – говорили, что она колдунья.
Бранвен подняла взгляд к лучикам света, просачивавшимся в дыры у нас над головой.
– Всемогущему Господу известно, что я не колдунья. Я всего лишь стараюсь применить свои скромные дарования на благо людям.
– Ты пытаешься соединить древнюю мудрость с новой. И это пугает людей.
Взгляд сапфировых глаз смягчился.
– Ты видишь больше, чем я. Да, это пугает людей. Как почти все в наши дни.
Она осторожно закрепила повязку.
– Мир меняется, Эмрис. Я никогда не видела подобных смутных времен, даже… в другом месте. Вторжения из-за моря. Наемники, в одну ночь меняющие хозяина. Христиане воюют с приверженцами старой веры. Приверженцы старой веры воюют с христианами. Люди напуганы. Смертельно напуганы. Все неизвестное считается дьявольщиной.
Я с трудом приподнялся и сел.
– А у тебя никогда не появлялось желания… – Голос изменил мне, и я сглотнул. – Навсегда отказаться от этого дара? Желания стать такой, как все? Чтобы никто не называл тебя дьяволицей?
– Разумеется, появлялось. – Она в задумчивости покусала губу. – Однако мне помогает моя вера. Понимаешь ли, новая религия могущественна. Очень могущественна! Вспомни только, что Бог сделал для святой Бригитты[21] и святого Колумбы[22]! И все же я знаю достаточно о древней вере, чтобы понимать: она тоже обладает большой силой. Разве нельзя питать надежду на то, что они – старое и новое – смогут существовать вместе? Что могут принести пользу друг другу? Несмотря на то, что учение Иисуса изменило мою душу, я не могу отказаться от веры в прежних богов. Еврейских. Греческих. Богов друидов. И других, более древних.
Я уныло смотрел на нее.
– Ты так много знаешь. А я так невежествен.
– В этом ты ошибаешься. Я знаю мало. Очень мало. – Внезапно на лице Бранвен промелькнуло выражение боли. – Например, я не могу понять… почему ты никогда не зовешь меня матушкой.
Я ощутил болезненный укол в сердце.
– Это потому…
– Почему?
– Потому что я не верю в то, что ты – моя мать.
Я заметил, что у нее перехватило дыхание.
– И ты не веришь в то, что твое настоящее имя – Эмрис?
– Нет.
– И в то, что мое имя – Бранвен?
– Нет.
Она подняла голову и несколько долгих минут смотрела на соломенную крышу, за многие годы почерневшую от копоти очага. Наконец, она снова взглянула мне в лицо.
– Насчет моего имени ты прав. Когда мы очутились здесь, я взяла себе новое имя из одной древней легенды.
– Той, которую я слышал от тебя? О Бранвен, дочери Ллира?
Она кивнула.
– Ты помнишь ее? Тогда ты должен помнить, что Бранвен приехала из далекой страны, чтобы выйти замуж за короля Ирландии. Юность ее была озарена счастьем и надеждами.
– А закончилась ее жизнь, – продолжал я, – ужасной