Ворон морщится.
– Скажите, Александр Петрович, иначе – никак?
– Никак, Данила, ты мараться не хочешь?
Петрович разворачивает его за плечо к себе.
– Бабло у нас получаешь, а мараться не хочешь? Не получится!
– Не получал я еще бабла.
– Как не получал? Так иди получи! Кассирша уйдет скоро. Давай-давай, по-быстрому. Стремглав.
Он толкает Даньку в спину. Иди-иди, говорит, а потом ко мне.
– Есть, Дань, проект. Выселить чурок за черту оседлости, распихать по садоводствам. И заставить выращивать арбузы, помидоры величиной с голову младенца, баклажан там, патиссон. – И кокос, – смеется Данька. – И кокос, – соглашается Петрович. – А что, они ж это делают у себя на родине, почему здесь не хотят? Неет, здесь они только торговать хотят, честных граждан объегоривать! Работать будут у нас, паразиты. А торговать будут простые русские люди. – Паразиты будут работать? – недоумевает Данька. – Они же и сейчас работают, за четверых, аж за ушами трещит.
– Ты, Дань, эту софистику брось! – возвышает голос Петрович.
Данька просыпается. Хлопает глазами в окно. Они с Петровичем едут через город. Полчаса уже едут, неудивительно, что Данька заснул и теперь ему несколько сложно восстановить – что было, чего не было. Он не уверен даже – говорил Петрович про патиссон или нет.
Город встретил ее почти настоящей весной. Если по обочинам Военно-Ижорской железной дороги еще лежал снег, то в центре мегаполиса его уже сожрало тепло людей и машин вместе с первыми горячими лучами солнца. Ботинки непривычно касались голого и сухого асфальта после пригородной распутицы. Шпалерная была, как обычно, безлюдной и пыльной. Алька свернула к Таврическому саду и присела попить кофе в пирожковой, дожидаясь назначенного часа. Только когда до двух дня оставалось каких-то пятнадцать минут, ее как ударило – а как же она наберет этого Олега Владимировича по его трубе, своей-то у нее нет! Она вскочила, в панике оглядывая посетителей заведения – парочка пенсионеров, компания гомонящей школоты… Никто из них не похож на людей, у которых есть труба. Подошла к стойке. Извините, нельзя ли от вас позвонить (почти заискивая). Не положено, – хмуро сообщила буфетчица средних лет. Пожалуйста, мне очень надо. Да нет у нас телефона, заблокировал хозяин, чтоб не трепались попусту, – рявкнула женщина. Алька схватила рюкзак и выскочила на улицу. Было без пяти минут два.
У арки неподалеку парковался длинный черный джип – вроде, такой был у Бориса Медведева. И труба у него тоже – была. Алька набрала в грудь воздуха и решительно направилась к худощавому, коротко стриженному мужчине, который как раз вылезал из машины. На втором-третьем шаге ей пришло в голову, что посыл неверный; она постаралась расслабить колени, улыбнуться поприветливее и слегка повилять задом. Мужик уже заметил ее и с долей непонимания наблюдал подобное преображение.
– Чем-то могу помочь? – хмуро спросил он, когда стало