Полное затворничество пришло не вдруг, оно обволакивало мальчика коконом, росло вместе с его ногтями и волосами, длина которых поначалу казалась его личным правом выбора. Когда спутанные волосы опустились ниже плеч, а ногтями можно было загребать еду из тарелки, стало казаться, что длинную бобину эволюции раскрутили назад и за homo sapiens проглянуло обезьяноподобное существо.
Терпение матери лопнуло, когда сын отказался получать паспорт, как положено в четырнадцать лет. Он прямо сказал ей, что уже не человек, а Существу паспорт не нужен. Тогда она поняла, что без психиатров не обойтись, но еще две недели опасливо приглядывалась к Существу, плакала по вечерам, а днем на работе, стараясь, чтобы никто не заметил, читала про карательную психиатрию и про то, как детские врачи ставят опыты над неокрепшими детскими мозгами.
Она боролась с собой и с необходимостью вызвать психиатрическую службу до последнего, но когда Существо перестал разговаривать голосом ее сына и, словно сказочный волк, перековавший у кузнеца голос, чтобы обмануть доверчивых козлят, вмиг сменил тембр, она поняла, что бой проигран.
– Я – Существо, – хрипел бледный, заросший волосами мальчик. – Люди не смеют соваться в мои дела и заходить в мое убежище.
Дождавшись, когда сын заснет, мать нарушила правила жизни с Существом, прокралась в его комнату и осмотрелась, пытаясь понять, чем он тут занимается.
По монитору плавала заставка с инопланетными монстрами, взгляд ее ухватил растрепанную общую тетрадь на тумбочке. Она потянулась за ней и, стараясь не шелестеть замусоленными исписанными листами, принялась читать. Потом так же тихо вышла, отправилась на кухню и стала искать бутылку водки, оставшуюся с Нового года. Выпив две стопки, от которых не полегчало, она приставила стул к шкафу и достала с дальней полки альбом с детскими фотографиями. В восемь утра она набрала 03 и сказала, что ее сыну нужна срочная психиатрическая помощь.
– Ну что ж, давай знакомиться. Как тебя зовут, молодой человек? – спросил Христофоров у подростка, беспокойно оглядывавшего просторный кабинет и елозившего на стуле.
– У меня нет имени. Я – Существо, – прохрипел тот, враждебно уставившись на него из-под длинной челки.
– Это твой обычный голос? Ты всегда так разговариваешь?
– Все Существа так говорят, – отрезал подросток. – Они не могут разговаривать как люди, это их нормальный голос.
– Хорошо, но вот в карточке твоей написано, что тебя Павлом Владимировичем величают. Павел, Павлик. Я могу тебя так называть?
– Нет, это уже не мое имя. Я – Существо.
– Когда же ты превратился в Существо?
– Не помню.
– А зачем на фельдшера с ножом накинулся, помнишь?
– Они ворвались в мое личное пространство. Люди не имеют права входить туда, где живет Существо. Каждый человек имеет право заниматься