Омен вздохнул и уставился в белую стену.
– Хомячков зачем душил – дома и в школе, в живом уголке?
– Я не душил, я за шкирку брал.
– Так они мертвые после этого были. Зачем ты это делал?
– Чтобы у них изо рта все валилось.
– А тебе от этого весело было?
Омен задумался и кивнул головой.
– В чем заключалась твоя игра с сестрой?
– Я с ней не играл.
– Правильно, не играл, ты ее душил. Сколько ей лет?
– Четыре. Я ей собачий кайф хотел сделать.
– Но отпустил. Почему?
– Боялся, что она задохнется.
– Нет, врешь, ты ее отпустил, потому что она сумела вырваться и закричала.
Омен сидел не шелохнувшись и смотрел мимо Христофорова.
– Вот выпишу я тебя… Как ты дальше жить собираешься, Ваня?
Вопрос отскочил от пустого взгляда, как горох от стены. Помолчали.
– Ты ничего мне больше сказать не хочешь? – на всякий случай спросил Христофоров.
Мальчик помотал головой и улыбнулся.
Значит, пора идти в женское отделение.
– С собачьим кайфом покончено? – спросил Христофоров на прощание. – Ты мне обещал тут им не заниматься.
Омен кивнул и улыбнулся.
У девочек дежурила Маргарита – «женщина с харизмой императрицы и четвертым размером бюста», как определял ее для себя Христофоров, сомневающийся в таких же внушительных параметрах ее профессионализма. Чуть что, она сразу обращалась к Христофорову.
«Ну, как поживают ваши мандавошки?» – вертелось у него на языке приветствие, пока он спускался по лестнице на второй этаж. С утра к нему уже подходила медсестра с женского отделения, но о надобности ничего не сказала. Значит, просьба от Маргариты.
– Что стряслось? – заменил он саркастическое приветствие на хмурый вопрос.
Маргарита сидела за столом, располагавшимся в кабинете строго под его столом, на этаж ниже: если топнуть ногой посильнее, тщательно уложенные волосы статной Маргариты запорошит известкой. Хотя зачем же топать? На собраниях трудового коллектива она здоровается с ним кивком головы, а в день рождения от нее даже приходит сообщение с поздравлением на мобильный телефон. Конечно, поздравления с утра вывешивают на общей информационной доске в холле больницы, но ведь не всякий прочитает и поздравит. Вежливая дама, зачем же известку…
– Ничего страшного, Иван Сергеевич. Посоветоваться хотела. У вас опыт, у вас талант. У меня девочка четырнадцати лет, не детдомовская, из приличной семьи. Но вот темнит что-то… Вы же разговорить умеете, не как психиатр – как психотерапевт.
– Суицид?
– Он, родимый…
– Вены или таблетки?
– Таблетки.
– Без фантазии…
– Говорит, сама не понимает, зачем сделала. Объяснить не может. Вы поговорите с ней у меня в кабинете, а я по отделению пройду. – Маргарита царственно кивнула ему на свое место за столом.
Христофоров