– Погоди, сержант! Погоди, не горячись.
Волшебник обернулся.
Надо же! На площадь заявились учтивая графинечка и ее младший брат собственными персонами! Видок у обоих – еще тот. Их одежда была до пояса измазана об траву и землю и вдобавок увешана репьями. На юбке графинечки виднелись отчетлиые следы песка, будто она молилась на коленях где-то в лесу. Но при этом выглядели оба весьма самоуверенными. Пришли настоять на своих правах? Ну хорошо, попробуйте!
– Домэнэ! Что привело вас сюда? – Сайнем мгновенно избавился от чужанского акцента и заговорил на чистейшем языке столицы с его мягким «чьоканьем» и «эканьем». – Домэнэ, я расследую убийство своих соплеменников. Вам есть что рассказать об этом?
– Мне – нет, – отрезала графиня. – Да и к чему? Пусть говорят сами мертвые.
– Домэнэ, вы уверены, что они смогут? – вежливо поинтересовался Сайнем.
– Я распорядилась оставить телеги с телами у околицы, – отвечала как ни в чем не бывало его противница. – Прикажите, чтобы мертвецов доставили сюда, и они многое смогут рассказать.
– Что ж, пожалуй.
Сайнем пожал плечами (пусть все – и свои, и чужие – видят, что он вежлив с дамой и соправительницей) и отдал приказ одному из своих солдат.
Три телеги, поскрипывая среди полного молчания, въехали на площадку перед колодцем. Графинечка без малейших колебаний откинула прикрывавшую трупы дерюгу. Сайнем поморщился: слишком хладнокровные женщины всегда были ему отвратительны. «Хладнокровная – этим все сказано!»
– Посмотри сюда, сержант! – распорядилась маркграфиня. – Смотрите все! Эти двое погибли от стрел. Вот у этого рана на шее, а здесь – на груди, над сердцем.
«Скар и Эрган», – отметил про себя Сайнем.
У этой демонстрации оказалась, по крайней мере, одна хорошая сторона: нынешней ночью ему предстояло писать подробнейшее донесение Армеду, чтобы тот мог послать весть в горы, родичам убитых. А чужанам важны детали: каким оружием да при каких обстоятельствах был убит их незабвенный. И тут хладнокровная графиня хорошо за него потрудилась.
– Но третьего убила не стрела! – вещала меж тем Энвер. – Он лежал в стороне от дороги, в подлеске.
Маркграфиня требовательно взглянула на братца, и тот важно кивнул, подтверждая ее слова.
– Похоже, он поскакал навстречу убийце, – продолжала маркграфиня, – и тот встретил его ударом в живот. Вот, смотри на рану, сержант! Это чужанское копье с топориком, другое лезвие так не бьет. Не Сын Ласточки, нет, рангом пониже, но пары баранов будет стоить.
Сайнем глянул на своих десятников, и те кивнули, подтверждая графинечкины слова.
– Твой человек упал с коня, и тот, кто сидел в засаде, добил его. Смотри, он раскроил ему топором череп. Смотри, сержант!
Изуродованным оказался Брес. Тот самый весельчак, которому даже на донжоне замка мерещились шустрые девицы. Чернявая меж тем