Мы приехали в восточный ресторан, страшно грязный, плохо освещенный, до сблева вонючий – простую забегаловку, где тусовались только пара подростков непонятной ориентации и пьяная обкуренная девочка с синяками. В глубине темнели, пугая чернотой, приватные кабинки с обоссаными коврами и подушками, плотно завешенные пестрыми шторами. Круто! Отстойнее места трудно было представить! Я бухнулась на вонючий ковер, сжав зубы. Вместо крови, внутри меня, бешено пульсировала незнакомая, терпкая жидкость. Низ моего живота сделался полым, мне нужно срочно заполнить его упругой плотной матерей. Я вберу в себя весь член Виктора! Пусть эта материя пробьется везде, в каждую мою клетку, пусть станет мной, а я превращусь в нее. Я сольюсь с фаллосом Виктора навсегда, он не сможет забрать его себе, не сможет от меня оторваться. Его фаллос прорастет во мне, станет моим телом! Эти мысли меня отвлекали, убирали на переферию другие, более сложные.
Виктор безучастно смотрел в пустоту. За день, я много раз замечала этот странный взгляд и никак не могла угадать его значение. Может, Виктор сегодня не в меру обкурился или ширанулся. Так и есть. Вот дрянь! Еще один дебил! И что мне с этим всем делать? Задолбали! Очередная непруха!
Официант принес кальян и выпивку. Достал из кармана пакетик и протянул Виктору. Мы проглотили по горсти таблеток, обнялись и тупо уставились друг на друга. Я ждала. Он пялился на меня отмороженными и, ну совершенно, тупыми глазами. Хотелось ржать, но я держалась. Несколько раз затянувшись, Виктор стал дергаться и извиваться, как в припадке. Вот дурик! Я захохотала до слез, он тоже. Черт! Мы ржали без остановки минут десять! Меня это уже бесило! Пора, наконец, действовать! Пусть ржет сколько ему угодно, пусть дергается, главное – стянуть с него брюки. Виктор оттолкнул меня и продолжал громко хохотать, на нас никто не обращал внимания. Я просунула руку под юбку, сняла трусы и добралась до моей пополневшей киски. Я стала давить на нее, что есть силы. Я нашла себе занятие, я пока перестану обращать на Виктора внимание, пусть этот идиот ржет в свое удовольствие. Я отвернулась к стене, и продолжала ласкать несчастную, не успокаивающуюся пипку. При этом, я, как дура, представляла Виктора, вот он лег рядом, вот расстегнул брюки, вот тяжело задышал в затылок. Смех Виктора прекратился. Виктор плакал. Он сжался в комок, свернулся подобно улитке, и, посасывая мундштук,