Любовь не только лишает жизнь всякого смысла, но и уничтожает, словно молния, до корня выжигает человека. Сама смерть существует только благодаря любви. И нет ничего более великого и неповторимого, чем таинственное и страшное их единство.
Теперь Маша понимала, видела ясно: конечно, задолго еще до встречи Денис жил в ней, ждал своего часа. Она совсем не думала и не мечтала о нем. И все же, с самого первого мгновения жизни разве не он всегда невидимо был рядом? Ощущался в размытых сумерках, в тихих дворах, за темными окнами нежилых квартир. Он присутствовал в тревожном струении весеннего воздуха, в грусти посреди школьного праздника, в одиночестве на многолюдной улице среди шумной и безликой толпы.
Маше захотелось что-нибудь сделать, яркое и громкое, ознаменовать конец прошлого и дивное рождение нового, новой жизни. Прыгнуть из окна, обнять первого встречного, собрать в рюкзак вещи – пару теплых кофт и кофе в термосе – и уйти ближе к ночи далеко за город, куда глаза глядят.
Вместо этого она заглянула на кухню и, открыв клетку, достала кролика. Прижала его к себе, теплого, облачно-вялого. Задрожав всем телом, кролик брыкнулся и вырвался из рук. Забился в угол под стол и сидел теперь, настороженно-враждебно двигая черным носом. «Ну и ну!» – засмеялась Маша, она смеялась так долго, что закружилась голова. Комната плыла акварельной декорацией, растекалась красками и бледнела, теряя очертания. Не глядя, Маша схватила со стола чашку и швырнула ее в стену. Брызг осколков. Острый звон пронзил воздух. И все стихло.
Она сидела на полу, подобрав ноги. В подоле юбки лежал мобильный телефон, и матовый экран то вспыхивал желтовато, то гас. Телефон бесшумно пульсировал, кто-то звонил. Тимур.
Пожалуй, можно теперь поговорить и с ним. Лучше сейчас, чем потом. Лучше сейчас.
– Але?
– Милая, привет.
Неожиданно она растерялась. Голос Тимура, такой спокойный и доброжелательный, «а ведь он ничего еще не знает, не догадывается», смутил ее.
– Как у тебя дела?
– Дела? Дела… да все хорошо.
– Правда? А я уж думал, случилось что. Ты так кратко ответила на мое письмо.
Внутри Маши все перевернулось, она и не представляла, насколько противен ей этот человек, его маленькие глаза, разбавленные легкой желтизной; не коричневые – а неприятно-глинистые, точно дождевой сгусток в песчаной лунке. Квадрат его очков. Его аккуратные, вьющиеся волосы, его уверенный и тихий смех. Не смех – смешок. И вся его жизнь, наполненная работой и книгами, путешествиями и мирным семейным укладом, когда мама готовит обед, а папа, провалившись в глубокое кресло, смотрит новости по первому каналу. В нем не было ничего плохого. И в нем не было ничего хорошего. И от этого сердце Маши наполнял ужас.
– А почему ты не хочешь сегодня погулять? Я могу подъехать к твоему дому…
Еще и гулять с ним?! Да ни за что! После того, что