Он широко улыбается мне такой знакомой хитрой улыбкой, которую я так люблю. Потому что мне всегда казалось, что он как бы бросает мне вызов, когда она появляется на его лице.
Бросает мне вызов… но в чем?
Он нагибается ко мне.
– Я собираюсь сегодня в сад, когда стемнеет. Хочешь со мной?
Я в замешательстве.
Снаружи темно. И там. Там ночь. И все они воют и рычат хором.
Дэр замечает мои сомнения.
– Ты что, боишься? – спрашивает он насмешливо.
Нет, конечно же, нет. Я отрицательно мотаю головой. Уличить кого-то в том, что он боится, – это худшее из возможных оскорблений, на мой взгляд.
Его лицо снова расплывается в улыбке.
– Так ускользни из дома и будь на месте в полночь. Ты же знаешь, что Финн будет слишком занят своими учебниками по латыни. А я уверен, ты не захочешь разделить вместе с ним это времяпрепровождение.
Нет, конечно же, у меня нет никакого желания учиться. Меня латынь раздражает, в то время как Финн показал отличные способности к ее изучению. Он проводит буквально все свободное время, штудируя учебник по этому мертвому языку.
– Ты же знаешь, что хочешь прийти, – добавляет Дэр.
– Хорошо, – соглашаюсь я, стараясь говорить как можно более сдержанно, потому что мурашки бегают вверх и вниз вдоль моей спины в предвкушении: интересно, чем он планирует заняться там в такое позднее время?
В нем столько… бунтарства, что сложно и представить.
Верная своему обещанию, я прокрадываюсь из своей комнаты в коридор и ускользаю из дома ровно в полночь. Я бегу по дороге так быстро, насколько только хватает моих сил, потому что мне кажется, что нечто пытается догнать меня.
Что-то темное.
Что-то пугающее.
Не замедляя шага, я оборачиваюсь назад.
Но там, как и следовало ожидать, ничего нет.
Я врываюсь в ворота садика, где Дэр ждет меня.
Он улыбается мне, и его зубы сияют, словно жемчужины в ночной тьме.
– Привет, – беззаботно приветствует он меня, словно сейчас совсем не полночь, а мы не являемся нарушителями порядка поместья Уитли.
– Но ведь тебе не положено покидать дом, – напоминаю я.
Он только пожимает плечами, потому что он – Дэр, он привык нарушать правила.
– И что?
Эта фраза звучит как вызов, и я не принимаю его. Как минимум потому, что не могу придумать достойный ответ.
Я до сих пор не могу понять, почему ему запрещено выходить из дома. Мне это все время казалось какой-то бессмыслицей. Это несправедливо. Но если подумать, когда дядя Ричард был справедлив по отношению к Дэру?
– Мы с тобой похожи, Калла, – говорит мне Дэр. Вокруг нас сгущается тихая ночь, в которой его голос звучит так нежно. – Здесь я словно в тюрьме, и ты тоже в тюрьме – в плену своего разума.
– Нет, это не так, – начинаю спорить я, – я принимаю лекарства. Со мной все в порядке.
Дэр встряхивает головой и отводит взгляд.
– Но ведь ты знаешь,