Дэр бросает на меня беглый взгляд:
– Ты не представляешь себе насколько.
Он делает паузу, и мы словно оказываемся на мгновение соединены невидимой нитью. Но в то же время эта нить связывает нас по рукам и ногам, не давая нам быть вместе.
– Калла, не теряй бдительности, – быстро произносит он, – это место… вовсе не то, чем кажется. Тебе нужно…
Джонс открывает дверь, и Дэр останавливается на полуслове.
Что мне нужно?
– Добро пожаловать в Уитли, – говорит мне Джонс с легким поклоном.
Мы с Дэром выходим из машины, и внезапно я чувствую, что сильно нервничаю.
Я в чужой стране готовлюсь встретиться лицом к лицу со своей семьей, состоящей полностью из незнакомцев: я не знаю о них ровным счетом ничего.
Это обескураживает.
Дэр коротко пожимает мою руку, а я не сопротивляюсь. Потому что здесь я совсем одна.
Здесь Дэр единственный, кого я знаю.
Здесь он один знает меня.
Джонс идет впереди с нашими сумками в руках, и еще до того, как мы достигаем главного входа, двери распахиваются перед нами, а на пороге стоит невысокая женщина с лицом, испещренным морщинами. У нее оливковая кожа, а ее спина сгорблена, но в ее теле теплится угасающее пламя жизни. Голова женщины полностью покрыта цветастым платком, завязанным в узел на затылке. Должно быть, ей около ста лет.
– Сабина! – Дэр приветствует пожилую женщину, заключая ее в теплые объятия.
Она в ответ поглаживает его рукой по спине, а ее голова едва ли достает до его груди.
– С возвращением, мой мальчик, – произносит она глубоким серьезным голосом, – я скучала по тебе.
Дэр отстраняется от нее и бросает взгляд на меня, и по его лицу я вижу, что Сабина очень важный человек. По крайней мере, для него.
– Это Сабина. Она была моей няней, когда я был ребенком. И няней твоей мамы тоже. Сабина, это Калла Прайс.
Женщина смотрит на меня с любопытством и печалью.
– Ты живая копия своей матери, – говорит она мне.
– Я знаю, – отвечаю я, ощущая острый укол в сердце, потому что моей мамы больше нет, – рада познакомиться с вами.
Я протягиваю ей руку, но вместо рукопожатия она просто обхватывает ее своей. Ссутулившись, она будто исследует ее, в то время как ее лицо находится всего в нескольких дюймах от моей ладони. Она крепко вцепилась в меня, словно не желая отпускать, и я чувствую, как пульсируют мои пальцы в этом затянувшемся рукопожатии.
Мне остается лишь ждать в замешательстве.
Я не знаю, как себя вести.
Эта маленькая старушка оказывается неожиданно сильна: я чувствую силу ее хватки, пока она ищет что-то на моей руке. Ее пальцы скользят по венам и изгибам моей ладони, а я кожей ощущаю ее теплое дыхание. Ее лицо находится так близко к моей ладони, что я чувствую каждый ее выдох.
Если бы Финн был здесь, он смеялся бы над этим до слез.
Но его здесь нет, поэтому мне не с кем разделить смехотворность этого момента, потому что, как бы ни противился