И поскольку я не могу заставить всю эту ситуацию просто взять и раствориться, стараюсь сконцентрироваться на лучшей части происходящего.
Я еду прочь от своих печалей, туда, где я смогу просто побыть в тишине. Там я смогу лучше понять себя, наладить свой внутренний механизм, получить ответы на все свои вопросы.
В окружении роскоши я еду из аэропорта. На этом я пытаюсь сфокусировать внимание.
Если бы Финн был сейчас здесь, он бы пришел в восторг от этой роскошной машины, от воды в красивых бутылочках, помещенных в ведра со льдом, или от аккуратно свернутых полотенец. Нас никогда так не баловали, и, с комом в горле, я внезапно понимаю, что это совсем не честно, что Финна здесь нет.
Потому что у него больше никогда не будет такой возможности.
Если Финн не может все это увидеть, то и я тоже не имею на это никакого права.
Я борюсь с желанием выпить воды из бутылки или взять полотенце, свернутое в плотный рулон, и даже съесть маленькую шоколадную конфету с мятной начинкой. Я не заслуживаю ничего из этого.
Открываю глаза и смотрю в окно, наблюдая, как городская суматоха сменяется спокойствием окраин.
– Давай поедем более живописным путем, Джонс, – просит водителя Дэр.
Джонс ничего не отвечает, но изменяет маршрут, и через некоторое время перед моими глазами сквозь скалы и деревья здесь и там начинают мелькать проблески океана.
– Мы живем поодаль от Хастингса, ближе к Сассексу, – говорит мне Дэр так, будто бы я знаю хоть что-то об английской географии.
Я киваю, словно все это мне хорошо известно, потому что теперь вынуждена притворяться. А тем временем мы продолжаем двигаться дальше.
Спустя полчаса машина все еще скользит по раскинувшейся гладкой лентой дороге, но в отдалении между кронами деревьев уже маячит крыша здания с башенками и шпилями.
Дэр выходит из своей дремоты, открывая глаза, так я понимаю, что мы почти на месте.
Я вытягиваю вперед шею, чтобы получше разглядеть дом. И когда мне это наконец удается, я замираю в безмолвии, потому что это зрелище заставляет вдох застыть на моих губах.
Это просто не может быть их фамильный особняк.
Он огромный, впечатляющий и ужасающий одновременно.
Старинный, возведенный из камня, невыразимо прекрасный.
Высокая стена простирается в обе стороны так далеко, насколько я могу видеть, окутывая все владения подобно огромному защитному покрывалу. Это здание настолько гигантское и тяжеловесное, что на мгновение у меня закрадывается мысль, не должно ли оно было служить укреплением когда-то давно… Или же оно, наоборот, стало тюрьмой для тех, кто внутри?
Но это всего лишь мои странные мысли.
Когда мы сворачиваем с дороги, железные створки ворот распахиваются прямо перед нами, как будто подчиняясь какому-то магическому заклинанию или словно их отпирают чьи-то невидимые руки. Туман закручивается в витиеватые облака прямо над землей и поднимается к ветвям деревьев,