Хохот сэра Джеффри возобновился с новой силой.
– Так тебя зовут Клориндой, девчонка? – сказал он. – А должны были назвать Джеффри, если бы не глупость твоей матери. Я никогда не видел такого злобного маленького чертенка и такого красивого.
Он подхватил ее с того места, где она стояла, и поднял на вытянутых руках, впитывая глазами ее сверхъестественную прелесть.
Глава III, в которой собутыльники сэра Джеффри поднимают тост
Она понравилась бы сэру Джеффри, даже если бы не обладала ничем, кроме красоты, крепкого сложения, сильных рук и высокого роста. Но неистовый темперамент и мальчишеские замашки так развлекли его и так польстили его грубым вкусам, что он воспринял ее как лучшую забаву на свете.
Он поставил ее на пол, позабыв о недавней стычке, и попытался помириться с ней. Поначалу ничего у него не вышло, девочка, насупившись, наблюдала за его попытками. Бренди зашумел в у него голове, и его потянуло на шалости, – выпитое всегда приводило его в игривое настроение. Ему казалось, что он дразнит молодого щенка или выбирает бойцового петуха. Он приказал слугам убираться на кухню, и те немедленно ретировались. Женщины были потрясены увиденным, а мужчины сдерживали смех до тех пор, пока не вернулись в людскую.
– Что мы говорили! – посмеивались они. – Однажды увидел эту чертовку, прочувствовал на себе ее крутой нрав, и дело сделано. С какой яростью она бросалась на него. Какое бесподобное зрелище! Она боялась его не больше, чем спаниеля, а он ревел от хохота так, что чуть не лопнул.
– Ну? Знаешь, кто я такой? – с ухмылкой спросил сэр Джеффри у девочки, усадив ее на лавку и выпрямившись перед ней во весь рост.
– Нет, – отрезала маленькая мисс.
Черные бровки у нее были сдвинуты, она смотрела на него, как на пустое место. Гнев в ее душе сменился интересом, вызванным веселым смехом этого человека, но она не собиралась показывать ему, что уступила или сдалась.
– Я твой отец, – сказал он. – Ты задала порку собственному папаше, а рука у тебя тяжелая. А ну, дай взгляну.
Он взял ее за запястье и попытался приподнять рукав, но она натянула его обратно.
– Не вздумай меня ударить, – выкрикнула она. – Отстань!
Он вновь зашелся в приступе хохота. Маленькая рука была белой и сильной, как у русалки, а мышцами мог бы похвастаться не каждый мальчишка.
– Ну и ну! – воскликнул он. – Что за девка! И это в шесть лет. А ну возьми хлыст и ударь папулю еще раз!
Он поднял хлыст с пола, куда она его бросила, и вложил ей в руку. Она взяла, хмуро глядя на отца, но желание драться у нее пропало, зато хлыст напомнил ей о лошади, из-за которой она явилась в парадные покои.
– Где моя лошадь? – спросила она, и вопрос прозвучал, как королевское повеление. – Где она?
– Твоя лошадь? – повторил он. – И какая же из них твоя?
– Моя лошадь – Рейк, – ответила она. – Вороной жеребец. Тот человек сегодня опять на нем уехал.
При этом она ввернула несколько