Такие высказывания выдают его сомнения в собственной правоте с точки зрения так называемого человека дела. Впрочем, они лишь изредка тревожат его душу, не владея ею целиком. Как правило, всеми его мыслями и чувствами владеет искусство. «Ведь человек по природе своей созидатель, – пишет он в статье о Страсбургском соборе, – и этот врожденный дар пробуждается в нем, коль скоро его существование обеспечено. Когда его не снедают заботы и страх, сей полубог, деятельный в своем покое, оглядывается в поисках материала, который он хочет оживить своим духом»[313].
В этих пассажах уже прослеживаются очертания Прометея, которого Гёте избрал своим покровителем и гарантом ощущения всемогущества в искусстве. Вообще в письмах Гёте этого периода часто говорится о гении – в противоположность довольно презрительным замечаниям о попытках отца укоренить его в мещанском существовании. Однажды он пишет, что не противится им лишь потому, что уверен в своей силе: «Один рывок – и все эти семижильные лыковые канаты будут разорваны»[314]. Скрытую силу замечают в нем и другие. Как и следовало ожидать, разные люди реагируют на нее по-разному. Одним этот гениальный молодой человек кажется слишком легкомысленным, другие совершенно им очарованы – это прежде всего женщины, будь то невеста Гердера Каролина Флахсланд, или ее подружки фрейлины Генриетта фон Руссильон и Луиза фон Циглер, или Софи Ларош и ее дочь Максимилиана, впоследствии вышедшая замуж за Брентано. Все они грезят этим остроумным молодым человеком, который, в свою очередь, осыпает их стихами. Впрочем, мужчины, причем не только молодые, тоже находят его интересным. Секрет его привлекательности прост – Гёте подавал большие надежды. Иоганн Георг Шлоссер, с которым Гёте был знаком с юношеских лет и какое-то время дружил (до того как тот женился на его сестре Корнелии), писал Лафатеру, пытавшемуся, как и многие другие, завоевать его расположение: «Если он когда-нибудь будет счастлив, то сделает счастливыми еще тысячи людей, а если он так никогда и не найдет счастья, то навсегда останется метеором, на которого наши современники будут дивиться до бесконечности, а наши дети – согреваться его теплом. <…> нужна определенная сила духа, чтобы оставаться его другом»[315].
Иоганн Георг Шлоссер, как и Гёте, родился и вырос во Франкфурте, в семье юриста. Его отец был членом городского совета и шеффеном, а сын к осени 1771 года, когда Гёте, младше его на десять лет, только начинал свою адвокатскую карьеру, уже успел приобрести опыт и признание в этой сфере. Шлоссер грамотно и добросовестно выполнял свои должностные обязанности,