Агата и археолог. Мемуары мужа Агаты Кристи. Макс Маллован

потерял свой авторитет среди рабочих, упав при них с лошади. Си Ти не мог себе позволить рисковать повторением подобного эпизода. До этого я ездил на лошади всего дважды, на приволье урских степей, и один раз лошадь убежала прямо вместе со мной. Тем не менее я уверил Кэмпбелла Томпсона, что прекрасно умею ездить и ни разу ещё не падал с лошади. Он остался доволен, а я обещал себе всё лето брать уроки верховой езды. Однако время прошло, а я так ничего и не сделал. В общем, я ждал Ниневии с некоторым беспокойством и надеялся как-нибудь выкрутиться. Ещё больше я встревожился, когда узнал, что Кэмпбелл Томпсон собирается купить мне лошадь на базаре в Мосуле. Будучи бережливым до крайности, он стремился купить самое дешёвое животное из возможных и нашёл за цену в три фунта небольшого пони. Его никто другой и трогать не хотел, потому что пони брыкался. Он достался мне.

      Почти каждое утро, сменяя друг друга, мы поднимались верхом на холм. К счастью, Кэмпбелл Томпсон не видел, как я садился в седло. Я цеплялся за лошадь, подобно Джону Гилпину[44], и кое-как преодолевал щебёночную дорогу и крутые и ещё более скользкие подъёмы узкой тропы, ведущей на вершину холма, где меня по прибытии громко приветствовали рабочие. Лошадь пугалась такого приёма и немедленно становилась на дыбы. Ещё опаснее был обратный путь, когда лошади приходилось сползать вниз по скользкой тропе, но я как-то умудрялся усидеть, крепко держась за шею животного, особенно в те моменты, когда его заносило на щебёнке. К сожалению, единственный участок дороги, покрытый щебёнкой, находился между нами и холмом. Мало-помалу, полагаясь скорее на удачу, чем на умение, я стал увереннее. К концу сезона я уже получал удовольствие от верховой езды и обгонял Томпсона на равнине. Он сделал мне комплимент, сказав, что я езжу, как кентавр. Возможно, я на подсознательном уровне унаследовал кавалерийскую подготовку своего отца.

      Наши рабочие в Ниневии были народом необузданным, не таким дисциплинированным, как в Уре, и общались мы друг с другом свободно, на равных, но арабы даже в Северном Ираке с уважением относятся к начальству, и управлять ими было не особенно сложно, если не терять бдительность. И всё же начало моего сезона с Кэмпбеллом Томпсоном нельзя назвать благоприятным. Как раз в этом, 1931 году, Англия отменила золотой стандарт, и Си Ти решил урезать рабочим плату. Им и так платили относительно мало – по десять, восемь и шесть пенсов в день кайловщику, землекопу и корзинщику соответственно, и я убеждал начальника не сокращать зарплату ещё больше. Си Ти настаивал, что мы не можем поступить иначе и должны платить всем на два пенса меньше и никакие уговоры с моей стороны не заставят его отступить. И вот в первое утро мы взобрались на вершину холма, встали перед собравшимися рабочими и объявили им, что каждому, кто на нас работает, придётся смириться с уменьшением зарплаты на два пенса. Объявление, естественно, было встречено всеобщим возмущением, если не сказать мятежом. Кэмпбелл Томпсон стал по-арабски объяснять, почему