– Я, именно я вместе со своим сыном Морфеем, а не Ахура Мазда и уж тем более никакие не злыдни-дивы, три раза являлся к Папаку во снах и поведал ему тайну Сосуна… эээ… Сасана. Только не подумай, что корысти ради! – на первый раз проигнорировав Фавна, продолжил Гипнос, нависнув над шахиншахом. – Папак мне ни копейки, ни драхмы, ни паршивого медного фолиса, ни медяшки-пекунии не заплатил… эээ… не пожертвовал. В отличие от тебя сейчас, Папак тогда меня услышал и доверился всем сердцем и душой. Как только он проснулся, то тут же побежал проверять и верифицировать, выведал всю правду-матку у самого Сасана и, решив приобщиться к всемирной царской крови, выдал на него свою дочь. У супругов, благодаря мне, и родился твой дед Ардашир. Папак правил только Парфией-Парсом, а самым главным в царстве-государстве, включающем в себя ещё и Спахан и другие регионы, был владыка Артабан. Когда твой дед стал подростком-тинейджером, Артабан призвал его к своему двору и приблизил к себе. Тоже возжаждал стать поближе к Гильгамешу, к шумерам, к древним украм и… к обезьяне. Но молодость есть молодость, она всегда своё возьмёт! На беду себе, а может, и на счастье, твой юный дед возьми да и вдрызг разругайся с сыном Артабана. А Артабан, разумеется, принял сторону собственного отпрыска.
– Ребята, пацаны горячие, на охоте поскандалили, на природе, такое бывает не только в среде золотой молодёжи, – вставил своё лыко в строку Фавн-Пан. – Природа была, есть и будет моей епархией, но никто же со мной не посоветовался, как в её лоне себя вести! Могло бы и без пустой свары обойтись, жили бы себе тихо-мирно и дружно, не тужили! Глупцы! Ребята, давайте жить дружно, всех призываю! Миру – мир! Войне – война!
– Не перебивай меня, ты совсем зарвался, Козлорогий! – по-доброму попросил Божественного собрата Гипнос. – У меня ещё есть, что рассказать Нарсесу, городу и миру! И я не скрою этого от смертного! Ардаширу пришлось бежать в Парс под крышу и под крыло своего тестя Папака. И не одному, а со своей верной и любимой рабыней-служанкой. Не помню точно, как её звали, то ли Сиринга, то ли Азармедохт. Но это не та Сиринга и не та Азармедохт, о которых ты сходу мог подумать. Это их более старшие товарищи… эээ… девушки-товарки. Ни той, ни другой сегодня нет с вами, смертными, – это я уже к тебе, Нарсе, обращаюсь! Впрочем, я заговорился, это не две разных, а одна и та же тогдашняя, то бишь старая… эээ… древняя дева. Она ведала о пророчествах царских астрономов-астрологов, что на Ардашире свет клином не сошёлся… эээ… лежит Божья благодать, что он избранник небес и что его судьба-Фарр – стать царём Ирана и не-Ирана! Рабыня-служанка свято верила как сакральным прорицаниям, так и в своего любимого тинейджера Ардашира. Именно поэтому перед побегом девушка украла у Артабана все символы державной власти: скипетр и державу. Эти символы потом до Третьего