Милан немного нервничал, но пока справлялся. Психанул он после того, как взглянул на газетку, лежавшую в самом низу стопки. Называлась она простенько и со вкусом – «Жёлтый тюльпан», а статейка в ней была, сказать, что мерзкой и грязной – не сказать ничего. Это был огромный ушат не помоев даже, а содержимого выгребной ямы. Видимо, Иван специально положил её в самый низ стопки. На десерт, так сказать.
На наши головы вылилась информация о том, что мы трое – я, Милан и Яромир – оказывается, уже давно проживаем под одной крышей в доме Котников, устраивая чудовищные оргии. На нас жалуются соседи, потому что наши адские развлечения в виде попоек, прилюдного занятия извращённым сексом втроём, не говоря уже о громкой музыке и диких криках, мешают им спать по ночам.
Самое ужасное заключалось в том, что мы пытались втянуть в свои безумные развлечения ангела Светусика и её малолетних детей, что и заставило нежную мать и любящую жену покинуть этот дом-содом, а заодно и непутёвого мужа, притворяющегося великим деятелем культуры.
Помимо всего прочего в статейке упоминалось наше с Миланом якобы близкое родство.
На одной иллюстрации к статейке мы были запечатлены все трое с отвратительно перекошенными лицами за столиком ресторана, а с другой на читателя смотрела пресвятая Мадонна – Светусик, прижимающая к груди своих ангелочков. Взгляд её был нежно-испуганным.
Всему есть предел.
Яромир с размаха кинул газетёнку на пол и принялся топтать её ногами. Милан сначала сидел неподвижно, стиснув виски, а потом поднялся, сказал, что хочет побыть один и ушёл в свою комнату.
Ванька сидел в кресле в позе великодержавного монарха и молча наблюдал за нами.
Отпсиховавшись, Яромир тоже рухнул в кресло и закрыл лицо руками.
Я не знала, как на такое положено реагировать, поэтому молча уставилась в окно. Руки непроизвольно теребили бумажную салфетку. В голове – полнейший вакуум, в сердце тоже он, но какой-то странный. Мне было по-прежнему безразлично, что там обо мне пишут, но не покидало чувство, будто я и впрямь совершила что-то дурное.
Мою рефлексию на тему чувства вины непонятно за что прервал вызов мобильного. Звонила мой литературный агент, Марженка Рупель. Она уже всё видела.
– …страшного! – Говорила она успокоительным тоном. – Конечно, ты теперь, скорее всего, лишишься части своих поклонников… в основном, поклонниц, конечно… Ну, знаешь, есть такие престарелые тётеньки, вроде меня, которые полностью отождествляют автора с лирической героиней… Они теперь тебя точно невзлюбят: такие красивые, чистые стихи и вдруг – оргии! Да ещё и… кровосмешение! – Последнее слово Марженка произнесла с видимым усилием.
Называя себя престарелой тётенькой,