Мужчины переложили волчицу на лежак, туда, где когда-то, кажется совсем недавно лежал Волк. Малыш взобрался и тихонько лёг рядом с матерью, Семён опустился на пол и обнял своих волков. Аннушка, увидев эту картину тихо всхлипнула и ушла на кухню. Дед молча принёс из сеней деревянную лавку, бросил на неё шкуры и заставил Семёна лечь на них, и с Волчицей рядом, но и самому отдых нужен. Он погасил свет и пошёл к Аннушке. Она стояла на кухне и трясущимися руками пыталась заварить чай.
Дед подошёл, молча обнял её, она повернулась к нему, и уткнувшись в шею, зашлась в рыданиях. Он гладил её по спине, и всё шептал какая она у него умница, и что он гордится ею, и счастлив, что судьба подарила ему её, но самое главное – он не представляет себе жизни без неё. Аннушка подняла заплаканные глаза на своего любимого и тогда, глядя в её необыкновенные глаза он сказал:
– Я люблю тебя.
Аннушка обняла его, прижалась сильно к его груди, и тихо прошептала:
– Я знаю, но я всё равно люблю тебя больше.
За окном алым заревом занимался рассвет.
Полковник и его «свита» спешно покинули лес. В районный центр полковника доставили на машине, где он, не теряя ни минуты, сел в вертолёт и направился в город на доклад к генералу. Ребятки определены в больницу, с врачами он уже поговорил, да они и сами не маленькие, расскажут так, как надо. Главное – успеть, «кто успел, тот и съел». Он пребывал в отличном настроении, как он ловко всё придумал, пока егеря свои бумажки напишут, да пока отправят – он уже сам всё решит. Он потирал руки от предвкушения, какую «мину» подложит своей бывшей жёнушке, пусть знает с кем дело имеет, кого она предала. А ведь егерей можно и под суд отдать за нападение и самоуправство, доказательств то у них нет, зато у него – полный набор.
Семён проснулся внезапно, словно от удара в самое сердце. Он лежал на скамье рядом с лежаком Волчицы, его рука лежала на её шее. Что-то неуловимо изменилось.
Малыш проснулся и насторожился. Семён погладил Волчицу и понял, случилось страшное – она не дышит. Он закричал от боли. Малыш заскулил.
– Нет, нет! Не уходи, не бросай меня, пожалуйста, слышишь, не сейчас. Нет…
Он обнял Волчицу руками, сильно прижался к её шее, слёзы капали на белую, шелковистую шерсть. Семён застонал.
– Нет. Только не сейчас, пожалуйста, ну пожалуйста Господи, не забирай её у меня, я не выдержу, я умру без неё, верни мне её, верни, пожалуйста! Она всё, что у меня есть, это так несправедливо, это нечестно. Вернись, – прошептал он осипшим от горя голосом на ухо волчицы, – вернись ко мне…
Волчица мчалась по белоснежному, лёгкому, как пух ковру. Какой странный снег, подумала она, совсем не холодный и такой лёгкий, и пушистый. Как хорошо, так светло и безмятежно, тело совсем невесомое, как будто парит над облаками. И какая огромная, заснеженная поляна, совсем нет холода, но и солнца не видно. Неважно, это