Нет на карте. Сборник рассказов. Булат Альфредович Ханов

его нельзя переспорить, поскольку нельзя завлечь в спор. Собственные размышления он называл версиями безбожного провинциала. Он сразу предупредил, что слеп, о чём бы Кирилл никогда не догадался, глядя, как ловко слепец управляется с бытом и зажигает сигару, как завязывает галстук виндзорским узлом и с тростью преодолевает путь до магазина. Писатель зачёсывал волосы на затылок, поэтому его высокий лоб казался ещё выше. Замкнутый и не охочий до разговоров с остальными, он благосклонно относился к квартиранту и приглашал его на чай. Одна из трёх его комнат отводилась под библиотеку, а посередине стояли стол и кресло. Вечером Кирилл приносил тяжёлый стул с высокой спинкой, и они с писателем предавались беседе. Говорил по преимуществу писатель, а студент завороженно слушал размеренный голос, всматриваясь в морщинистое лицо сквозь сигарный дым.

      – В то лето, когда шли бои за Цхинвал, меня пригласили в Москву на конференцию. Тогда я ещё видел, поэтому наблюдения давались мне лучше. Из поездки я вынес, что в столице уцелели советские привычки. Там обосновалась мусульманская Азия и проросли семена Запада. Зато из Москвы стремительно исчезло то, что называется русским укладом. Распалась форма, а содержание рассеялось. Кхе-кхе… Только не торопитесь причислять меня к ревностным поклонникам старины. Я предпочитаю разгадывать порядок вещей, а не отдаваться без остатка идеям.

      Говорил писатель по обыкновению бесстрастно.

      – Тот русский уклад ещё сохранил очертания в Казани, на Суконке. Он укрылся под носом у прямолинейной современности. Разумеется, не навечно. Он уже исчезает. Столица с её офисами, небоскрёбами и восточными наймитами настигает Казань. Отрицать это – не разбираться в истории и национальном своеобразии. Бессмысленно проводить аналогии с Веной, Прагой, Брюгге, где сберегли целые исторические кварталы и где туристы ориентируются по картам вековой давности. В России, в противовес Европе, от ближайшего прошлого отказываются и влюбляются в прошлое далекое, оставшееся лишь в виде искажённых воспоминаний. Каждое новое поколение подспудно считает, что их родители, а иногда и деды, виновны в кончине Золотого века, поэтому новые поколения тщательно вымарывают родительские следы. Мы любим свою отделённость и свою обделённость. Я не отвлечённо выражаюсь?

      Язык Кирилла словно присох к нёбу, поэтому студент лишь мотнул головой, забыв, что собеседник слеп.

      – Служение прошлому требует жертвы. Взгляните на защитников старинной архитектуры, на рьяных любителей трамваев, на убеждённых букинистов и нумизматов. Какая временами в них просыпается остервенелость, сколько в них раздутой скорби, чувства собственной правоты. Иные из них кладут на алтарь личное счастье и готовы поступиться счастьем других ради своего фантазма. Это самые бессильные рыцари из всех. Неверно в их случае утверждать о гальванизации трупа. Уместнее другая метафора: они берутся обратить речное течение вспять без начальных познаний в гидравлике.

      На