Без всякого сопротивления она покоилась в его объятии, безвольно повиснув у него на руках, и он сам поразился своей нежности.
– «Не молчи, солдат, скажи что-нибудь», – процитировал он, спасаясь от этой нежности.
– Меня сейчас разобьет паралич, и вы, облегченно вздохнув, перешагнете через меня и ринетесь домой, – тесно прижатая к нему она тепло шевельнулась внутри пальто, оставаясь в прежней близости, сложив скрещенные руки на его груди.
– Помнишь, ты рассказывала, как тебя в институтские годы провожал молодой человек, и в парадной собрался тебя поцеловать, и в этот момент у тебя кровь пошла из носа?
– Да, и я залила ему новый костюм… Хорошенькую гейшу вы себе нашли, нечего сказать.
– Чудную. Это раньше, до сегодняшнего дня, вы были гейшей.
– А теперь я кто – гетера?
– Вы очень красивы сейчас.
– Все вы врете.
– Провалиться мне на том месте. Вам никто не говорил, что у вас такие же точеные глазницы, как у американских индейцев?
– Ну… каждой женщине охота быть похожей на Гойко Митича, – она нарочито грубо шмыгнула носом – «по-девичьи», как любила говорить, посмеиваясь над собой. – Это большая честь.
– Я не виноват, но у вас такой же лоб, надбровья…
«Чего несу?».
Кто-то зашел в парадную и, пройдя мимо них, растворился на лестнице, не оставив никакого следа.
Пока они были в парадной, погода переменилась и когда они вышли на улицу, ветер уже стих, но повалил сухой, крупный снег и откуда-то взялось на небе ярчайшее солнце, и ничего нельзя было разглядеть в двух шагах из-за мелькавших хлопьев и слепящего света. Словно боясь потерять Н. , шедшую рядом, он взял ее за руку.
– Неизвестно, чем все это кончится, – сказал он, прощаясь на автобусной остановке.
А потом были очередные «сутки»… Теперь совместные дежурства превратились в своеобразные долгие свидания с гарантированным продолжением на следующий день. Долгие… да еще с продолжением…да они мелькали, как…!
Им надо было делать вид, что из больницы они уходят порознь, и чтоб иметь возможность улизнуть от ничего не подозревавшей Ридовны, был разработан шифр. Если утром, перед уходом, сидя в ординаторской, он напевал «Подмосковные вечера», это означало, что он будет ждать ее на Беринга, если «Стою на полустаночке…» – на Невском у Гостиного; «Трещит земля, как пустой орех…» – сегодня они не смогут встретиться, но такого ни разу не случилось.
…. Их следующий день тоже выдался пасмурным, но гораздо теплее, вместо снега накрапывал дождь, и оба они были одеты по-другому. На ней был серый финский плащ, а на нем серое вельветовое пальто с кушаком – как специальные маскхалаты для дождливой питерской погоды. Ему нужно было постричься, к тому же это неплохое алиби – «такие очереди в парикмахерских, целый день просидел…» – оправдался бы он перед Леной за свое отсутствие дома, а на самом деле салон мужских