– Николай Николаевич, к чему эти прелюдии? Вы же знаете, что наши встречи мне в тягость, так давайте сразу перейдём к делу.
– Вы и впрямь не желаете угоститься, в счёт Охранного отделения? Поверьте, кухня в «Шато-де-Флёр»8 великолепна, этакий кулинарный симбиоз парижской воздушности и исконно русской основательности. Ну – как знаете. Я же манкировать обедом не привык.
В разговоре возникла пауза, заполняемая лишь журчанием фонтана да позвякиванием приборов о фарфор. Богров твёрдо решил по возможности отмалчиваться и не намеревался помогать подполковнику, но того, казалось, молчание совсем не тяготило. Он был поглощён обедом и лишь изредка бросал на «собеседника» лукавые взгляды. Покончив со стерлядью, он промокнул губы, откинулся на стуле и нарушил-таки тишину.
– Дмитрий Григорьевич, мы с вами довольно давно знакомы. При этом не могу сказать, что я вас очень глубоко изучил. Я видел ваши терзания, но увы, не имею понятия, чем на самом деле они закончились. Вы уверяли меня, что революционный романтизм вам более не мил, и мои сведения это подтверждают. Но тем не менее перед разговором важным мне необходимо убедиться в том, что мы с вами если не убежденные единомышленники, то хотя бы не противники. Скажите, что вы думаете о председателе нашего кабинета министров?
– Что за экзамен, господин подполковник? Какого ответа вы от меня ждёте?
– По возможности честного, и можете говорить без опаски, не про государя же я вас спрашиваю.
– Извольте. Вот только откроете ли вы что-то новое для себя? Статс-секретарь Столыпин – самый ненавистный в революционной среде человек. Даже помазанник не раздражает так сильно, как премьер. И дело тут даже не в том, что он задушил революцию – этого от него как раз ожидали, и даже его методы удивили лишь особо впечатлительных. Хуже то, что он делает сейчас. Отдавая землю крестьянам, он вырывает её из-под ног революционных агитаторов. И видя, как сильно не любят его мои бывшие соратники, я понимаю, что дела его на пользу России. Вот только есть ощущение, что раздражает он не только противников власти, но и тех, кто обретается под сенью трона.
– Вот! Как верно вы уловили суть! Я всегда знал, что вы – человек, умеющий видеть то, что скрыто от большинства глаз.
Лесть была грубой, Богров поморщился, но Кулябко увлеченно продолжил – несмотря на занимаемую должность, проницательностью он не отличался.
– У Петра Аркадьевича много злопыхателей и мало сторонников. Люди прогрессивные в основной массе своей заражены бациллой нигилизма и видят в нём апостола реакции. Они боятся, что он убережёт Россию от революции, им пожар нужен мировой. Консерваторы же откровенно трусят за свои пахоты и покосы, пусть хоть с них и прибытка алтын да полушка на