Вообще, сколько я себя помню – меня постоянно неудержимо рвало. Это же естественный акт, притом доставляющий несомненное удовольствие, а не прелюбодеяние содомское какое-то. А вот на студии звукозаписи мне не разрешал блевать учтивый и вседобрейший оператор Тимофей – он всегда переживал, когда меня тошнит и потом долго спрашивал у меня о моём самочувствии…
А однажды, в бытностью мою курсе эдак на третьем, светла девица Ольга Ивановна Б*, подруга сердца моего, пыталась совершись небольшой суицидальный актик: она наелась таблеток. Решила это сделать Ольга лишь потому, что доктора какие-то зачем-то поставили ей диагноз о том, что вскорости она может превратиться в гигантскую матку и тогда ей придётся каждодневно помногу рожать… Случайно, но удачно зайдя к ней в квартиру, я увидел, как она колёса кушала. Я дал Ольге легонечко коленом куда-то в бок и оттащил в ванную. Пассия моя всё никак не хотела нагнуться, чтобы пить воду из-под крана. Тогда я силой склонил её за шею под струю,
…Вот так весело было мне в бытность мою студиозусом медикусом. Таперича я очень скучаю по своим студенческим временам… Намедни зашёл я в районную поликлинику по надобности обследоваться на предмет моего воспаления мозга. Морщинистый старичок лежал на скамейке в очереди и блевал. Это чрезвычайно возбудило мой аппетит. Я скорее помчался из поликлиники домой, сготовил себе Full English breakfast17 и немедленно стошнил его. Как же замечательно это было, особенно когда из меня выходил бекон!.. А ещё намедни я проснулся было ночью от чувства нестерпимого голода и, встав на лыжи, доехал до ближайшего отделения мак-афто. Или афро, не знаю точно, видимо, всё же много лекций в вузе пропустил. McDonald’s, одним словом. Потрясающий аромат прогорклого масла возбудил во мне доселе неизведанные чувства! Разум мой помутился, колени затряслись, а сердце забилось