Нинка вышла в сени, Флинт облегчённо откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Дело шло к тому, что он просидит с неутомимой хозяйкой до утра. Надо вздремнуть хотя бы минут пять, пока она разбирается с заезжими старьёвщиками.
Проснувшись, он сначала не мог понять, где находится. Нинка спала рядом, обняв его мягкой рукой. В окне едва занимался рассвет, но ещё светила луна, Флинт увидел, как Нинка улыбается во сне. Она была в ночной рубашке, а её полная грудь упиралась ему в плечо. Он осторожно поднялся на руках. Джинсы и майка были аккуратно сложены тут же, на стуле. «Сколько же сейчас времени? – подумал Флинт – Часа четыре уже есть?». Оделся, прошёл в кухню, где—то здесь должен быть рюкзачок с вещами. Вот он, вроде всё на месте. Бесшумно на цыпочках пошёл в прихожую, но тут за спиной раздался Нинкин голос:
– Там, на столе, я пирожки разогрела. Возьми, в дороге съешь, студент. Пса я со двора увела, не боись, – а потом как—то мягче, даже с улыбкой. – Хороший ты какой!
– Спасибо, – растерянно сказал Флинт. Взял со стола тёплый свёрток и хлопнул дверью.
Та летняя поездка в Вознесенское. Ему запомнилась хорошо. Флинт потом полдня медитировал, чтобы восстановить её по минутам. Сельпо, Митяй, ночь с Нинкой. Что же между ними было? Это вопрос ему покоя не давал, ну не помнил он ничегошеньки, что было с момента, когда он заснул за столом, а проснулся в постели с хозяйкой. Словно вырубили у него память именно на этом месте. И стыдиться вроде не за что, не было повода для стыда – уговаривал себя Флинт.
Зато старика он запомнил хорошо. В планах—то было дойти до станции и на первой же «внутренней» электричке уехать из Вознесенского поскорее. Но случилась еще одна встреча со странным стариком. Он поджидал Флинта на станции, в маленьком зале ожидания. В ранний час там не должно быть ни души. Ну, кому приспичит в пять утра ехать из Вознесенского в город? Флинт сначала подумал, что и станция—то закрыта. А когда подошёл, увидел, что дверь настежь, а в зале, на одном из стоявших в ряд казённых стульев, обитых вытертым дермантином, сидит старик с длинной седой бородой. Серый старый пиджак с заплатами на рукавах. Белая рубашка, видно, что застиранная миллион раз, потрепанная, но чистая. Черные брюки заправлены в сапоги. Старик опирался на суковатую, но отполированную ладонями крепкую палку. Рядом стояла небольшая сумка, из неё выглядывал газетный свёрток. На коленях старик придерживал помятую шляпу.
– Здрасьте, – сказал Флинт, только потому что нужно было что—то сказать. Старик смотрел пристально и даже кивнул головой, когда Флинт подошёл ближе.
– Добре, – сказал старик тихо.
– А электричка будет сегодня? – спросил Флинт, подчиняясь скорее не желанию что-то узнать, а как—то заполнить глухую тишину станции.
– Будет, – старик вздохнул, но глаз с Флинта не спускал.
Тишина оглушала Флинта. Теперь началась его битва с этой тягостной атмосферой. В горле начало першить. Он откашлялся и спросил:
– А мы