– Мне другое мешает, понимаешь ты меня или нет?! – спрашивал Митяй Флинта, поднимая на него уже до краёв налитые глаза. – Я ж человек от земли! От земли, понимаешь! Мне эти ваши городские выкрутасы не к душе. Вот здесь, – бил он себя в грудь. – Вот здесь, студент, земля у меня лежит. В самом сердце!
Флинт в отличие от Митяя за дозой следил до поры до времени, старался закусывать жирным салом и горячей картошкой. Но в какой—то момент голова начала гудеть, перед глазами пошли синие круги, язык уже слушался плохо и замутило так сильно, что он на ватных ногах еле—еле доплёлся до двери, бросив через плечо: «Я воздухом подышу…».
Выворачивало Флинта долго. Деревенский первач в таких количествах никому на пользу не идёт. Мучительно думал о том, как возвращаться домой. Сам себя уговаривал, сейчас отдышусь, продышусь, все будет нормально. После очередного выворота, дошёл до колодца, благо был недалеко, и стал пить прямо из ржавого ведра, которое одиноко моталось, прикрученное проволокой к маховику. Колодезная вода сначала обожгла, но потом тепло разлилось где—то внутри. Флинт опустился на траву и задремал. Очнулся от того, что кто—то теребил за плечо. На улице уже стемнело и стало прохладно. Он почувствовал холод, зубы неестественно начали стучать. Флинта трясло. Открыл глаза, перед ним стояла Нинка. Она улыбалась и протягивала стёганую куртку огромного размера.
– Пойдём, студент, чего разлёгся здесь. Замёрзнешь, а мне отвечать. Слабые вы, городские.
Флинту стало стыдно, картина попойки с трактористом встала перед глазами.
– Я это, если что… Поеду, наверное… Который час сейчас?
– Куда ты поедешь? Из нашей глухомани сейчас только пешком. Куда ты в ночь—то? Пошли, уложу тебя куда-нибудь.
В доме Флинт окончательно пришёл в себя только после кружки горячего чая. Они сидели с Нинкой в небольшой кухне, но храп хозяина хорошо доносился из соседней комнаты.
– Нин, я здорово напился, да? – робко спросил Флинт.
– Бывает и поздоровей. Я тут за два года такого насмотрелась, словами не расскажешь – кино снимать надо. Ты случайно кино не снимаешь?
– Не снимаю, – Флинт поймал себя на мысли, что уже не стесняется хозяйки. Теперь ему как будто уже не нужно было оправдываться, всё стало ясно. – А почему за два года?
– Потому что живу с этим боровом, уже два года, – Нинка посмотрела в сторону, потом вздохнула. – За что, блин, живу, сама не понимаю. Правда, что ли говорят, что судьба такая.
– Ну не знаю, – сказал Флинт. Он