Пожалуй, эта закопчённая доска и была единственной ниткой, что Нестора связывала со всеми его предками. Он вечерами в избе сидел, буржуйку топил и вглядывался в глаза. Живые они! Иногда с одобрением на Нестора смотрели, а иногда с укоризной.
Зима разыгралась в тот год морозная. Нестор днями носа из избы не показывал. Если уж совсем нужно, выходил на двор. Ему главное, чтобы тропинку к оврагу не затянуло. У избы с одной стороны стена лесная, с другой – овраг крутой. Снег навалило по самую крышу. А тропинка для Нестора коридором была. Пёс его, Дикой, временами выть начинал. Тоскливо ему было очень. У Нестора хоть Спас есть, а Дикой что? На улице белок не погоняешь – в снегу завязнешь. Успокаивал он животинку, как мог.
Однажды ночью в тревоге проснулся. Дикой по избе мечется, воет, скулит, когтями дверь скребёт. «Что с тобой, псина ты глупая?» Дверь открыл, выпустил пса погулять. Хочешь воздухом дышать, шуруй, только хозяина не тревожь.
А через полчаса забеспокоился. Дикой давно не возвращается, замёрзнет глупый пес. Куда он там побежал в метель—то? Белок гонять – так они все по дуплам попрятались. Эх, брат меньшой. Перекрестился, валенки обул, тулуп накинул – вышел на улицу хоть покричать недотёпу—пса.
Свистел, кричал: «Дикой, Дик, ко мне!». А ветер как будто стих и за спиной Нестор услышал тихий рык. На протоптанной тропинке из—за избы сверкнул глаз. Бирюк к монаху пожаловал! Ободранный и голодный. Разговаривать с волком—одиночкой бесполезно, это Нестор с детства усвоил. Один такой повадился к ним в деревню, ещё когда в ней люди жили. Драл нещадно всё, что на зуб ему попадалось. Мужики неделю злодея выслеживали, пристрелили и его же лесным сородичам скормили. Никто не пожалел обидчика. Этот серый уходить не собирался. Чувствовал добычу – беззащитный