– Здорово, братцы! Начинайте! – тотчас же приказал им Григорий Александрович.
Он стоял рядом с доктором и вместе с ним наблюдал за лицами жены и детей.
Ольге Николаевне вспомнилось, что вчера эти самые звери чуть не лишили ее мужа и всех детей и погубили мать другого семейства. Ее охватили ужас и отвращение, но она знала цель мужа и доктора относительно детей, овладела собою и смотрела почти равнодушно. На лицах детей сказывалось одно любопытство.
Началось представление. Анютка чувствовала, что у ней все больше и больше разбаливается голова, все крепче и нестерпимее сжимается грудь, но все-таки продолжала свою живую, разудалую роль с особенным увлечением.
«Насмешить их больше, бар-то – больше дадут. Снесу деньги мамке показать – она обрадуется! – думала она. – Мама моя, милая, желанная!»
В глазах у ней проносились по временам какие-то красно-огненные круги, в голове мелькало что-то несуразное, точно она не понимала или мгновенно забывала, что говорит, но она все-таки пела, плясала, смеялась, барабанила.
– Какая противная девчонка! – вдруг вскричал Леонид со свойственною ему горячностью. – У нее мать умирает, а ей и горя мало! Скачет, как обезьяна, и скалит зубы. Такую просто повесить не жалко!
– Лёлюшка! – укоризненно оглянулась на него сидевшая впереди Маргарита Ивановна. – Разве можно судить человека только по его внешности, да одному его поступку? Разве вы ее душу видели? Вот если бы услышал даже эти ваши слова кто-нибудь, кто вас не знает, да имел бы вашу привычку судить о людях сгоряча, ведь он принял бы вас за мальчика злого, а разве вы злы?
– Может быть, и не зол, но ломаться из-за грошей, когда мать умирает – гадко. А с тем, что гадко, я нежничать не намерен! – пылко возразил мальчик.
– Конечно, ты сказал глупость, Лёля, – вмешался Володя. – Повесить! Разве людей вешают? Это ведь не кошки.
– Эти медвежники кормят своими представлениями целую семью маленьких детей. Я слышала, как папа это гостям рассказывал, – заметила Оля. – Эта девочка у них старшая.
– Ну, так что ж? И пусть скачет, да не во время смерти матери! – упорствовал Леонид.
– Кабы ты был царь, так, верно, приказал бы, чтобы в твоем царстве каждый день ярмарки были, чтобы все ничего не делали, сидели друг у друга в гостях, смотрели на медведей и давали медвежникам деньги! – насмешливо проговорил Володя. – Разве у нас каждый день столько гостей? Вон Челкановы за сто верст приехали и, верно, дадут медвежнику хоть пятьдесят копеек. А в будни за этим полтинником ему надо сто верст к ним идти. Ha-ко, сходи сам, попробуй! А сегодня дадут ему у нас и все гости, и слуги и даже мужики.
В эту минуту Анютка, дразнившая и дурачившая медведя своим утиным носом и быстрыми, ловкими, неожиданными движениями, вдруг сбросила с себя свою козу и одним неестественно сильным прыжком очутилась перед самым балконом. Глаза у ней