Одной из причин, по которым данной темой пренебрегают, может быть тот факт, что мы привыкли рассматривать период 1920-х гг. как время музыкальной революции и потому естественным образом концентрируем внимание на стилях и исполнителях, процветавших в столь необычных условиях. Предметом нашего интереса становятся группы, отразившие дух «ревущих двадцатых», а не все те музыканты, что потеряли работу, когда заведения старого образца вынуждены были закрыться. В качестве примера здесь можно привести часто упоминаемый авторами того времени факт, что элегантные бродвейские рестораны и кабаре, породившие феномен Мориса и Каслов, исчезли навсегда. Согласно цветистому, как обычно, описанию Герберта Эсбери, «за пять-шесть лет, прошедшие с того момента, когда Восемнадцатая поправка возымела эффект, практически все, что сделало Бродвей знаменитым, исчезло, и развлекательный район превратился в беспорядочные джунгли китайских ресторанов, кафе, где подавали хот-доги и гамбургеры, пестрых ночных клубов, магазинов по продаже радиоприемников и фонографов, над которыми надрывались громкоговорители, дешевых парикмахерских, фруктовых лотков, грошовых музеев[315], аптек, спикизи, безвкусных кинотеатров, блошиных цирков, игровых аркад и закусочных, которые рекламировали СЪЕДОБНОСТИ»[316].
В подобном же духе описывал свою поездку через район, некогда бывший главным увеселительным местом города, и репортер из Канзас-Сити:
Единственная музыка, слышимая здесь, звучит как финальные аккорды бурлескного шоу. Попадается немало мест, где в обед играет музыка, но оркестры уходят рано, чтобы не опоздать на работу в кино. Тут вовсе не осталось заведений, подобных кабаре прошлого… в отелях играют лишь какие-то жалкие подобия джазовых оркестров. Никто не пытается изобразить разнообразие. Можно, конечно, потанцевать, если захочется. Публика по преимуществу состоит из городских дебютанток[317] и их сопровождающих[318].
Сейчас уже трудно представить, что были люди, считавшие потерей замену традиционных универсальных танцевальных и кабаре-оркестров «обычными» джазовыми коллективами. Более того, в силу репутации Канзас-Сити как центра джазового свинга кто-то может решить, будто дебютантки и их сопровождающие плясали под музыку ранних эквивалентов оркестра Каунта Бейси. На деле наиболее правдоподобным кандидатом на роль оркестра в описываемый вечер будут Coon-Sanders Nighthawks или подобный им белый ансамбль. Эти «сладкие» группы – часть из которых могла играть и «горячо», если нужно, – чаще всего встречались в танцевальных залах в 1920-е гг. и долго еще, до самых 1950-х и позже, были важной составляющей мира биг-бэндов[319]. Даже для них, впрочем, эра «сухого закона» не была золотым веком. Royal Canadians Гая Ломбардо стали одним из самых популярных ансамблей Соединенных Штатов в конце 1920-х