Сердце было не на месте: северный край, морозы под пятьдесят, домишка дырявый с полуразрушенной печкой и удобствами через 30 м от дома по тропинке среди двухметровых сугробов. Света тихонько рассказывает о сельских приключениях нашего «аристократа», о его неудачной попытке стать рыбаком зимней ловли, о его неуклюжем участии в ведении домашнего хозяйства. Смеёмся до слёз. Утром он собирается на работу. В комнате остывшая печка, пар изо рта. Звенит будильник. Александр, собравшись духом, выпрыгивает из-под бока спящей жены под тёплым одеялом и судорожно саркастически подпевает телевизору (тогда только начали транслировать утренний канал в 6.00), бравурной советской песенке «Здравствуй, мир, здравствуй, век, здравствуй, новый человек!» по-своему: «Здравствуй, мир, здравствуй, МУР…». Он начинает скакать по комнате, пытаясь быстро натянуть на себя штаны. Что-то дежурно перекусывает холодное, что попалось под руку, и уходит в свою аптеку на работу. Вскоре мы со Светой улетаем, а он остаётся на верную погибель. Бог помог выжить. У его друга, тоже молодого специалиста-терапевта Ивана, жена также улетела рожать домой, и два «бобыля» объединились в добротном доме Ивана. Терпели нужду, питались исключительно яичницами, мёрзли. Иногда Санёк «отрывался» на местных многочисленных котах: ласково подзывал к себе доверчивого мышелова, ловил и быстро-быстро натирал снегом сквозь пушистый мех. Кот как ошпаренный летел через всё село, а мой друг ехидно хохотал.
Покинули мои друзья Юрино оригинальным способом. Начальник марийского аптекоуправления никак не хотел подписывать открепление от республиканской фармации супружеской паре. Тогда Светлана, приехав летом с живым свёртком на руках к мужу и нагрянув в Йошкар-Олу, зашла в кабинет к чиновнику, положила на его стол кулёк и стала перепелёнывать мокрого сына Женьку. Начальник в ужасе замер, а потом быстренько поставил свою визу на бумаге и вежливо попрощался. Вскоре мои друзья были дома в Куйбышеве.
Это была эпоха тотального дефицита, в магазинах продавались несуразные «промтовары», а всё сколько-нибудь добротное и качественное было надёжно припрятано и продавалось исключительно «из-под полы». Выкручивались кто как мог. Оригинальные импортные вещи либо привозились «из-за бугра», либо покупались на чеки в «Берёзке», либо по космическим ценам – на «толкучке» или барахолке. Конечно же, мне хотелось быть как все, но родители не могли себе позволить потратить всю зарплату на какую-то тряпку. Первыми моими джинсами стали индийские «Авис», они даже немного «тёрлись», но, конечно же, были далеки от авторитетных брендов типа «Ли», «Левис», «Монтана». Только к четвертому курсу у меня появилась возможность купить на «толкучке» настоящий, под гарантию брата Володи – завсегдатая и знатока рынка, мальтийский «Ренглер» за 230 руб.
Та же история была и с музыкой. На полках музыкальных магазинов пылилась примитивная советская эстрада и музыка