Сон оканчивается. Я уже не вижу леса. Не слышу. Не чувствую. Но будто продолжаю идти.
Никогда никому не рассказывал об этом сне. И сам бы с благодарностью забыл о нем. Мне больно от него.
Может, я его выдумал? Но тогда… зачем?
– – ◪ – -
Женщина торопливо идет, почти бежит воздушной поступью по длинным богатым коридорам. Влетает подряд во все комнаты, озирается там и резко упорхает подобно птице. В черты пухлого и весьма молодого для ее возраста лица глубоко проникла волнительная радость. Она живо оглядывает всех, кого встречает, не останавливаясь. Шлейф из светлых распущенных волос развевается позади нее, касаясь дверей, стен, людей.
Ей встречается много лиц, но все прислуга.
– Угрюмчик! Миленький! Да где же ты!?
Она спешно поднимается по лестнице.
– Да, Свет мой, – громко пронзает стены вместо высокого певучего низкий, ломающийся голос.
В коридоре второго этажа появляется коренастый хозяин голоса. Выглядит он самым угрюмым человеком на свете. Вероятно потому, что мечтает избавиться от рыжей волосни на голове и лице, но кто-то или что-то строго-настрого ему это запрещает. И глаза его блестят неизвестным блеском меж волосяных зарослей. Увидь его незнакомый с ним человек, сказал бы: «Будьте благоразумны, леди, и поверните обратно. Иначе этот негодяй сломает вам шею и утопит в суровых болотах заживо!».
Искала ли такой участи леди – скорее нет, но мужчина перед ней оказывается тем самым, кто так ей нужен. Завидев его, женщина ускоряется.
– Остановись! – повелевает он, вытянув руку на сопротивление.
Она хватается за его руку, прокручивается вдоль нее, неизбежно виснет на шее мужчины и горячо целует его губы, ловко и любовно обнаруживая те среди рыжих усов.
– Лийса, прекрати!
Он подхватывает Лийсанну, – такую легкую, точно давно она планировала взлететь, да все никак, – и волочит к лестнице. Она сдавленно визжит, а после нотами скрипки рассказывает:
– Зеев, это случилось, наконец-то, наконец! У нас будет Хилтис, или Барсера, или Виссеши, или Лаврентиас, или…
– Лийса, свет мой, я сейчас занят. Обещаю, мы обязательно поговорим через пару часов… – Зеев поднимает ладони к лицу с готовностью откланяться и продолжить свою хмурую жизнь, которая хмуреет вкрай.
– Что? – переспрашивает он.
– А может быть и Эллин, или Сейя, или…
Зеев начинает что-то подозревать, наблюдая за неутомимостью Лийсы. Он думает. Но не понимает.
Она вся извивается в радостных муках за двоих.
Вдруг, лицо мужчины меняется, брови поднимаются вверх, и даме открывается его беззащитный и удивленный взор. С широко раскрытыми глазами, пожалуй, он представляется замурованным в волосню ребенком, а не злодеем-садистом. Просто поразительные перемены!
– – ◪ – -
Румяная Лийса лежит на софе среди цветастых подушек, заложив одну руку на лоб, а другой держась за Зеева. Она