Марат еще раз пробежал глазами по прибрежной траве, ничего не увидел и пошел к школе.
Школа – большое одноэтажное здание. Пологая двускатная крыша со щербатой черепицей. Серые стены, широкие окна. Огромная веранда, которая в хорошую погоду используется как класс. Песчаный двор с футбольными воротами из живых пальм и тремя рядами бревенчатых лавок.
Марат вошел во двор и огляделся. На лавках мальчишки. Собрались почти все, но занятия не начинаются: учителя еще пьют чай в глубине веранды.
У Марата не было друзей. Все в этой школе были протестантами, все были черными, как беззвездная ночь, все знали своих отцов.
Камила нашла эту школу четыре года назад. Она хотела, чтобы ее сын научился читать, писать и считать, но денег на это у нее не было. В трущобах Ямусукро всего несколько бесплатных школ: одна католическая, три исламских. Мальчика без веры туда не принимали.
Марат сел особняком. Сквозь жидкие кроны пальм он видел вершину Нотр-Дам-де-ла-Пэ, вечного молчаливого свидетеля. Туман истаял, и теперь купол казался голубым на фоне серого неба. Он опустил голову.
Во двор вошли трое мальчишек – все из класса Марата. Клавинго, Крис и Поль. Крис родился в протестантской семье, а Клавинго вслед за отцом крестился несколько лет назад и сохранил имя на родном языке. Поль немного отличался от друзей. Он был марабу. Это делало его кожу чуть более светлой, чем у товарищей.
Они прошли мимо Марата. Потом Крис оглянулся: что-то зацепило его взгляд. Он сделал шаг назад. Марат, еще не понимая, в чем дело, но уже озлобленный, поднял на него глаза.
– Смотри, – сказал Крис, – его мать зашила майку неподходящей ниткой.
Клавинго улыбнулся. Марат сместил руку так, чтобы неровные стежки оказались в глубокой тени, но было поздно.
– Цветные нитки, – сказал Клавинго. – Цветному цветная одежда.
Он сам был в аккуратненькой рубашке, белой в коричневую клетку, которая отлично смотрелась с его угольной кожей.
– У тебя тоже цветная одежда, – сказал Марат.
– Не сравнивай меня с собой, оборванец. Моя рубашка клетчатая, а не латаная.
Марат смотрел в его круглое черное лицо. Клавинго был полон спокойного презрения. Тогда он наклонился, зачерпнул под лавкой мягкую глину и, встав, с размаху двумя руками ударил Клавинго в грудь.
– Черному черная рубашка, – сказал он.
Его противники так удивились, что мгновение ничего не происходило. По рубашке потекла жидкая грязь – два огромных темных пятна. Марат почти успел вытереть руки о грудь обидчика.
– Клав, это была твоя лучшая рубашка, – сказал Поль.
Клавинго опустил голову, посмотрел на свою одежду и слегка посерел. На мгновение даже Марат потерял для него значение.
– Это отстирается?
– Может быть, – неуверенно ответил Крис.
– Если я вернусь домой в таком виде, отец меня накажет.
Теперь кровь отлила даже от лица