Не перебивай меня, а дослушай. Ты о душе? Так и я о ней. Не о плоти, и без того хуленой и хаянной, – о душе, состоящей из двух половинок. И да будет тебе известно, что вера соседствует в ней с грехом и искушением. И чем выше и ярче сияет в ней вера, тем глубже и чернее зияет в ней грех. И отделить одно от другого ты не сможешь, как не сможешь отделить мысль от слова.
Итак, – и за это, право, стоит поднять чаши, —
Ну – только поднять.
вера и грех не могут друг без друга. Вера – как запрет, а грех – как дозволение. Наивернейший способ добиться появления греха – это запретить его, пусть даже речь идет о невиннейшем деле.
Смеешься? Я приведу тебе умозрительный пример, а потом мы посмеемся вместе.
Ты, положим, царь и господин над каким-нибудь народом. И вздумалось тебе объявить ему свою монаршую волю: считать преступлением, более того, – грехом, более того, – величайшим святотатством, а стало быть, тягчайше наказуемым деянием палец, согнутый крючком. Смеешься? Еретик!
Не будем говорить о естественной и простительной слабости человека – о том, что его прямо-таки охватывает зуд совершить то, что ему запрещено. Тем более палец крючком – ну что за ерунда! Не будем. Народишко твой – законопослушный и, как сказали бы эллины, которых хватает в Зарыданье, кратофил. Ты не возражаешь против этого? Славно.
Тогда прими во внимание, что самый распрекрасный закон (а ведь твой закон именно таков, разве нет?) мертв, пока у него нет острых глаз, чутких ушей и длинных рук – с крепкими кулаками. Тебе надо будет приделать этому закону и то, и другое, и третье, в придачу с четвертым, хотя бы для того, чтобы отходить ко сну, радуясь за своих подданных, таких на диво преданных монаршей воле.
А что такое эти глаза, уши, руки и кулак? Правильно. Должности. А что такое должности? Верно. Люди. А что такое люди? Да, да, да. Это сварливые жены, сопливые детишки, престарелые родители, племянник-неслух, кум-тугодум со своей оравой, наложницы с алчбой во взоре и свалившийся на голову друг детства, которого не видел полжизни и еще бы столько же не видать… А если серьезно, то любой человек, приставленный тобою к закону, будет стремиться изо всех сил доказать свою нужность и полезность. Ты не возражаешь против этого? Чудесно. Тогда будь готов к тому, что в один прекрасный день уши услышат, глаза выследят, а руки задержат и доставят к тебе неких перепуганных, охарактеризовав их как подозрительнейших смутьянов, которые подстрекают народ к мерзостям, – прости, о повелитель! – согнутия – неслыханно! – пальца – нет, страшно вымолвить! – крючком, а также парочку, которая предавалась постыдному деянию втайне.
Твои действия,