Леобен оглядывается на него из кабины:
– Центральный штаб?
Дакс кивает, щурясь, словно пытается разглядеть что-то за оповещениями, которые всплывают у него перед глазами.
– Бринк отправил к вам посланника и солдат. Они отправились к лаборатории, где вы разбили лагерь.
– Черт! – вскрикивает Леобен.
– Кто такой Бринк? – спрашиваю я.
Коул беспокойно переступает с ноги на ногу.
– Глава Центрального штаба «Картакса». Именно там управляют всей организацией: военными, учеными, бункерами.
– Почему я никогда об этом не слышала?
– Потому что именно это им и нужно, – говорит Коул. – В Центральном штабе не попадают под радары. Они обычно не вмешиваются, пока все не становится… сложно.
– Ну, сейчас все, определенно, сложно, – говорит Дакс, дергая ремни. Он выглядит пьяным, его лоб заливает пот. – Нам нужно спрятаться, и быстро. Я забил в навигатор место… – Он замолкает, когда под нами раздается взрыв, достаточно громкий, чтобы заглушить на миг гул винтов. – Что это было?
– Наверное, снова чертовы фейерверки, – говорит Леобен. – Похоже, мы пролетаем над лагерем выживших.
Побледнев, Дакс переводит взгляд на металлическую шторку, закрывающую разбитое окно, а затем на меня.
– Улетай отсюда. Держись от него на расстоянии не меньше полутора километров.
– Не ты здесь отдаешь приказы, – говорит Коул.
– Просто сделайте, как я говорю, – резко отвечает ему Дакс.
Он снова заливается кашлем, наклоняясь вперед и приоткрывая рот.
По шее ползут мурашки. Этот взрыв совсем не напоминает фейерверк. Звук был совершенно другим. Он очень похож на те взрывы, которые мы с Леобеном слышали в лагере. «Комокс» кренится влево, а я встаю и захожу в кабину. Леобен с остекленевшим взглядом наклоняется вперед и всматривается в происходящее внизу. Все еще царит ночь, лес окрашен в оттенки синего и серого, но первых лучей рассвета хватает, чтобы увидеть темные полосы дорог, петляющих между деревьями. Под нами находится лагерь – с десяток машин припарковано вокруг нескольких приземистых строений. Я вглядываюсь в лес, пытаясь отыскать хоть намек на фейерверк или взрыв, но ничего не вижу.
Дакс снова кашляет. Я оглядываюсь на него, и мурашки от шеи ползут вдоль позвоночника. Он все еще смотрит на разбитое окно «Комокса». Он посмотрел на него сразу, как услышал взрыв, а потом перевел взгляд на меня. Сквозь металлическую заслонку с шипением проникает воздух – она не герметична, но это не важно. Нам больше не нужны воздушные шлюзы, ведь вакцина найдена.
– Ты в порядке, Дакс? – насторожившись, спрашиваю я и иду к нему.
– Я в порядке, – сглотнув, отвечает он и вытирает пот на лбу рукавом халата.
– А по виду не скажешь.
Я опускаюсь на одно колено рядом с ним и всматриваюсь в лицо. Он потеет, его глаза налиты кровью, а синяк на шее окрашен в фиолетовые и красные цвета. Я тянусь