Сегодня выпускной в художке. Откушав три литра чаю, умяв по два куска шоколадного торта и выслушав напутствия учителей, мы отправляемся в ближайший садик. В сетке-рабице огромная дыра, и мы без труда проникаем внутрь. Мальчишки припёрли какой-то адский шмурдяк по цвету, вкусу и запаху напоминающий перебродивший борщ. Пьём из горлышка, отставив мизинец в сторону – ужасно элегантно, как мне кажется. Так пьют кофе из фарфоровых чашек приличные мамзели в фильмах про любовь.
Меня провожают трое. Маленький Вася, смуглый Макс и Сашка. Самый красивый из нашей компании – Артём, уехал на свидание с какой-то девчонкой. Жаль. Мне почему-то очень хочется, чтобы именно он, а не Сашка, шёл сейчас рядом и держал меня за руку. Бабушка живёт на Вокзальной улице, сразу за железной дорогой. Узкие переулки, сплошь заросшие сиренью, наполнены тихим перестуком колёс проходящих вдалеке вечерних поездов. Покрытый паутиной трещин асфальт пружинит, тонкие подошвы лодочек пропускают накопленный за день жар. Фонари, ещё не разбитые местной шпаной, заканчиваются ровно за сто метров до погрузившейся в тёмную дрему пятиэтажки. Бабушкин подъезд так же гостеприимно объят сумерками и издаёт крепкий запах мышей, мочи и пирожков с капустой. Окна в пролётах не дают света, полукруглым намёком сереют в темноте. В какой конкретно момент Сашка присосался ко мне, я даже не успеваю сообразить. Эта вражеская пуля просвистела беззвучно, но попала точно в цель. Вася и Макс терпеливо ждут, облокотившись на останки деревянных перил, присаживаются на нижнюю ступеньку, закуривают. Из-за чьей-то двери слышится жалобный кошачий мяв и удаляющийся скрип половиц.
В эту ночь я прокрадываюсь в свою постель многоопытной женщиной. Каким-то неведомым мне до этого момента девичьим чутьём я понимаю, что о количестве мужчин, с которыми довелось целоваться до первого поцелуя, надо молчать даже под пытками, чтобы не прослыть особой легкого поведения и сохранить шансы когда-нибудь выйти замуж.
Байка 3. Отъезд
Русские много пьют. Выпивать с утра за завтраком считается хорошим тоном. После залпом выпитой водки рюмку бросают через плечо, отчего у русских в кухне под ногами постоянно похрустывает стекло.
Несколько недель, проведённых с Андреем и его друзьями до его отъезда в Хабаровск, выбивают меня из привычной серой колеи. Из угрюмой нецелованной школьницы я превращаюсь во вполне самодостаточную часть компании, и – о, великий Ктулху! – все остальные в ней – парни! Ребята, об общении с которыми ещё месяц назад я и не мечтала. Два Ромы – чёрненький и беленький, Леша Дапира, Ёж, Кура, Миха. Они кажутся мне почти что небожителями – недосягаемо красивые, гордые, ослепительные мачо пивных ларьков. У меня кружится голова от одной лишь возможности соприкоснуться с их величием. Я самая счастливая на свете!
Не в силах полностью соответствовать их раскрепощенной манере вести себя,