– А то, что вам теперь придется поджать животы. В обеденный перерыв теперь в магазин не сходите.
– Подумаешь.
– Конечно, что тебе начальник. Ты сама себе начальник. Замуж тебе надо, пока молодая. А то лет через пять тебя никто замуж не возьмет. – Не унимался Клюев.
– Это не твоя забота!
Раз как-то начальник цеха решил приструнить женщин, чтобы они не задерживались с обеда, не простаивали длинных очередей в заводском магазине, и получил отпор. Особенно неистовствовала Клавдия:
– А когда нам ходить? В шесть часов магазин закрывается. – Клавдия покраснела, маленькие глазки ее стали еще меньше; жирное лицо залоснилось. – Надо тогда магазин закрыть. Никому – так никому! Пусть и бухгалтера не ходят в магазин!
Клавдия росла и воспитывалась в детском доме. Закончила восемь классов, пошла работать. Получила специальность токаря, вышла замуж. Появился ребенок. Все как у всех. Но скоро муж запил, стал изменять. Развод. В прошлом году Клавдия получила квартиру. Жизнь налаживалась.
3
За столом у доски «Будни цеха» сидели Сидорчук, Плотников, Бобров и Копылова.
– Он попросил ее закурить, а она его матом, – рассказывал Сидорчук, строя из домино замысловатые фигуры. – Он ее ударил. Она упала, стукнулась виском об ограду. На следующий день ее нашли мертвой. Дали ему пять лет. Непреднамеренное убийство. К тому же он сам во всем сознался, пришел с повинной.
Плотников курил, он уже слышал эту историю, было неинтересно. Зато Зойка Копылова слушала Сидорчука, затаив дыхание. Высокая, худая. Она в первый же день работы в цехе (работала она уже пять лет) получила прозвище «Журавль колодезный». Ей не было еще тридцати, а выглядела на все сорок. Четыре раза выходила замуж. Детей у нее не было, рожала все мертвых.
– Зойка, ты когда пойдешь учиться в техникум? Собиралась. Давай учись! – сердито сдвинул брови Бобров. – Или ты всю всю жизнь будешь работать инструментальщицей, по совместительству – уборщицей?
– Я, Олег, на следующий год буду поступать. Подготовиться надо.
– Да ты никогда не подготовишься. Потому что тебе лень.
– Олег, что ты пристал к женщине: учись, да учись! Она ученая. Верно? – подмигнул Плотников Зойке.
– …да, ученая, – кокетливо повела плечами Зойка.
– Она сама кого хочешь научит… – был Плотников большой любитель всякого рода неприличных разговоров.
– Старый черт! Через два года на пенсию, а все о женщинах думает. – И Зойка длинно рассмеялась. Холодно блеснули ее сплошь стальные зубы.
– А я и забыл, ты же у нас девочка.
– Да, девочка.
– Девственница.
– Ладно, хватит! Прекрати! – прикрикнул Бобров на Плотникова. – Она тебе в дочери годится. Жизнь прожил, а ума не нажил.
– Жизнь прожил, а ума не нажил, – и опять длинно рассмеялась Зойка.
– У тебя, Алексей, хищный нос, – разглядывал